Ответить ей я не успеваю, потому что на экране айфона высвечивается «Меньшов», и я долгое время кручу в пальцах мобильное устройство. С одной стороны, хочется малодушно отправить его в беззвучный режим, с другой – я же не могу прятаться от собственного жениха только потому, что не разобралась в себе.
– Лиза, – в одном только приветствии отчетливо ощущается недовольство, и я обращаюсь в слух. Ведя ладонью по ткани гипюрового платья, которое я надела ради встречи с Волковым. – Мы же в прошлый раз договаривались, что никаких снимков не будет! Что это за новые фотки в вашем профиле?
– Господи, Алик, расслабься. Это просто открытие. А Саша просто друг детства, который приехал меня поддержать, – закусываю нижнюю губу и нагло вру, в глубине души отчаянно надеясь, что с Волковым нас соединяет нечто большее, чем ниточки, тянущиеся из прошлого.
– Мне это надоело, Лиза! – заявляет Меньшов жестко, а я настораживаюсь в ожидании какого-нибудь ультиматума и десятка условий. Но Алик тяжело вдыхает, шумно выдыхает и сбивается на почти ласково-нежное: – через неделю я приеду и очень хочу верить, что с тобой рядом не будет никаких школьных товарищей.
После нашего разговора я чувствую себя как выжатый лимон. Лучше б я пару вагонов разгрузила или отмыла авгиевы конюшни, ей-богу. Я понимаю, что Меньшов по большому счету прав, что я не соблюдаю условия нашего соглашения и что мысленно я уже успела изменить Алику несколько раз. Но, пнув заворочавшуюся, было, совесть, я смахиваю с экрана сообщение от жениха и пишу Саше, что буду у него в офисе в пять.
– А я, кстати, твоего Меньшова понимаю, Лиз, – встревает, куда не просят, Иван, проявляя хваленую мужскую солидарность. – Волков мужик видный, при бабках, я бы тебя тоже ревновал.
Лиза
Иногда после разговора с человеком хочется
дружелюбно пожать лапу собаке,
улыбнуться обезьяне, поклониться слону.
(с) Максим Горький.
– А я бы на твоем, Ванечка, месте больше о себе переживала, чем об Алике. Вдруг я в следующий раз не такая добрая окажусь и сдам твое местонахождение очередной крале? – своей репликой я напрочь отбиваю бедному парню аппетит, заставляя его оставить нетронутым эклер с черничным кремом и осуждающе на меня уставиться.
– Ты не посмеешь. Я ценный сотрудник, в конце концов.
– Незаменимых нет, Филатов, – философски замечаю я и, поднявшись с софы и привстав на цыпочки, щелкаю Ивана по носу. – Но, так уж и быть, эпитафию тебе на памятник мы с Юлькой придумаем годную.