Профессор Императорской Санкт-Петербургской академии наук
Ардатьев был одним из светил, занимавшихся древними исчезнувшими
цивилизациями доколумбовой Америки. Все, абсолютно все, проходило
через него – от отчетов экспедиций до артефактов, приходивших ему
на экспертизу. Знание множества языков и диалектов помогало ему как
в расшифровке древних текстов различных южноамериканских
цивилизаций, так и в поле, на местах экспедиций и раскопов. Плох
тот ученый, который только и делает, что сидит в кабинете и глотает
пыль с артефактов тысячелетней давности! Нет, Иван Сергеевич был не
таким и в свои семьдесят восемь лет как время от времени выезжал в
экспедиции, так и потом добивал оппонентов на ученом совете, в пух
и прах разнося ту или иную статью или диссертацию. Старею, с
грустью подумал Ардатьев. А смена? А смены нет. Есть несколько
подающих надежды не особо молодых ученых, но вот именно – только
подающих. Надо поискать среди студентов, но вот в чем проблема –
никому из них это было не надо. Корпеть и портить зрение,
зарабатывая неизбежный сколиоз, артроз и прочие болячки, изредка
выезжая в какую-нибудь Колумбию, Эквадор или Перу? Тут нужен
энтузиазм и любовь к работе. Нужно, словом, родиться ученым, а не
отбыв срок в вузе устроиться на обычную гражданскую службу и
заняться делами, далекими от науки и тем более от этнографии.
Ардатьев, уже одетый, хлебнул на кухне остывший чай из любимой
фарфоровой чашки, подхватил портфель, одел пальто и выскочил из
квартиры. Он опаздывал, сегодня он должен был оппонировать на
ученом совете, но любимый старый механический будильник, которому
он предпочитал все эти новомодные электронные штучки, называющимися
мерзким словом «гаджеты», его подвел.
Ардатьев выскочил из парадного и быстрым шагом пошел к своему
старенькому небольшому «Лесснеру». И тут ему дорогу перегородил
человек с весьма примечательной внешностью. Хорошо одетый, но его
лицо… Латиноамериканцы все-таки редко попадались в Петербурге. На
профессора глядел индеец, самый натуральный.
- Это вы господин Ардатьев?
- Да это я. А в чем, собственно дело? – спросил Ардатьев,
внезапно осознав, что говорит на кечуа, перейдя на язык
незнакомца.
Тот кивнул кому-то за спиной профессора, и Ардатьев внезапно
почувствовал укол в шею. Голова закружилась, тело вдруг стало как
будто ватным, и падая, он почувствовал, как чьи-то руки подхватили
его.