Отец. Это
всё из-за него.
Точнее, не
всё, в том, что с ней случилось, есть часть и моей вины. Но в том,
что он не позволяет нам с мамой видеться, только его
заслуга.
Рассчитывает, что я просто так сдамся? Ну
нет!
Я выхожу из
машины и направляюсь к маме, пока она не успела нырнуть в
остановившийся напротив входа в здание темный эйрлат. До нее
остается валлов двадцать, когда мой путь перекрывают Шадар и один
из безопасников отца.
— Пропусти,
— приказываю я.
— Не делай
глупостей, Лайтнер, — предупреждает Шадар. — Тебе запрещено
приближаться к ней.
Он как
всегда холоден и спокоен, и поэтому еще больше хочется стереть это
спокойствие с его лица. Но я здесь не для этого. Тем более что силу
использовать нельзя, если я не хочу обратно в участок
политари.
— Дай нам
поговорить, а после я уйду.
— Уйдешь
сейчас, если не хочешь проблем.
Я толкаю
второго безопасника в попытке пройти, прорваться вперед, но меня
живой стеной перехватывают. Мама почти села в эйрлат, и у меня не
остается выбора, кроме как окликнуть ее:
—
Мам!
Она
оборачивается: из-за очков я не вижу ее глаз, но она замирает и
шепчет мое имя. Я его не слышу, но читаю по тонким
губам.
«Ну же,
мам, подойди ко мне и прикажи этим едхам не соваться не в их
ракушку!» — мысленно прошу я.
Но мама
качает головой и скрывается в салоне эйрлата.
Что это
значит? Это как вообще?
В этот
момент безопасники отталкивают меня.
— Уходи, —
говорит Шадар. — И если я увижу тебя еще раз рядом с кем-либо из
семьи Кьярд, особенно рядом с ньестрой Кьярд…
— То что? —
зло усмехаюсь я. — Уберешь меня по приказу папочки?
— Нет. Я
заявлю политари о преследовании. Все будет по закону,
Лайтнер.
Закону,
который отцу не писан. Точнее, закону, написанному моим
отцом.
Я стряхиваю
удерживающую меня ладонь с плеча, разворачиваюсь и иду к своему
эйрлату. Только мысль о том, что я сам за него заплатил, и за
ремонт тоже придется платить самому, останавливает меня от того,
чтобы вырывать рогатку с корнем — найти выход моей
ярости.
Чем отец
запугал мать, если она сама не хочет со мной говорить?
Я почти
готов ударить по панели управления, но тапет вдруг взрывается
мелодией входящего вызова. Звонит Лира.
— Привет,
Лира. Я не забыл насчет плавания, сейчас заскочу домой, и
встречаемся в спортклубе через час, как и
договаривались.
— Я не
пойду в бассейн, Лайт, — отвечает она тихо. — Мне теперь это не
нужно. Я не смогу участвовать в съемках. — На последнем слове ее
голос срывается, Лира всхлипывает, и я понимаю, что произошло
что-то серьезное. Об этом говорит хотя бы тот факт, что работа для
Лиры значит всё, а ради рекламы для «Эрры» она даже решилась
солгать.