— Боба. Можно просто Боба.
— Ксюша, — представилась я.
Показалось, что в этом мире ников и позывных реальное имя звучит странно и даже неуместно. Ответив на его шутливое рукопожатие, во время которого парень изобразил боль в кисти, я добавила:
— Можно просто Ксю.
— Просто Ксю, шашлычок будешь?
Это наш пулеметчик только что вернулся от полевой кухни и теперь протягивал мне одноразовую тарелочку с тремя приличными кусками жареного мяса. Я не стала отказываться.
— Спасибо, Ганс.
Никнейм пулеметчика, как и у остальных, был вышит на прилепленной к груди нашивке, и теперь я его сумела прочесть. Утренняя каша уже успела куда-то провалиться, и жестковатое слегка пережаренное блюдо показалось нереально вкусным. Длинный и Сигурд принесли чаю с лимоном в сдвоенных пластиковых стаканчиках. Боба, недовольно покачав головой, перехватил чай прежде, чем я успела отхлебнуть и, бормоча что-то невразумительное себе под нос, перелил в походную металлическую кружку.
— Вот, теперь не обольешься. Стаканы тут хлипкие какие-то…
— Плохому танцору, — намекнул Лонг, явно питавший к Бобе «искреннюю любовь».
— П-шёл ты! — беззлобно отбрехался тот.
Такая искренняя забота не могла не покорить. Осторожно отпив из кружки, от души поблагодарила:
— Спасибо, так и правда удобнее.
Чай оказался обжигающим и очень сладким — организаторы не поскупились ни на сахар, ни на лимоны. Остыв, я все сильнее ощущала прохладу. Так за разговорами и дружескими подколками время пролетело незаметно, пришла пора выдвигаться, но разморенное отдыхом тело сопротивлялось, подбивая на крамольную мысль — остаться здесь еще ненадолго. Еще немного посидеть, откинувшись спиной на шершавую стенку навеса...
Победил энтузиазм, которым заразили ребята, наперебой принявшиеся нахваливать мои мнимые боевые навыки.
— Давайте живее! — торопил встрепенувшийся от блаженной дремоты Сигурд. — Вон «Уазик» пилит пустой. Если успеем перехватить первыми, не придется топать ногами.
— Тогда точно сможем в атаке поучаствовать, — флегматично добавил пулеметчик, поднимаясь на ноги и взваливая на плечо свое внушительное орудие.