Незнакомый язык, на котором заговорила наша целительница,
заставил непроизвольно напрячься. Умом то я понимаю, Айра моя
верная подданная, но вся эта и так непростая ситуация заставляет
нервничать. Сильно нервничать.
– Nai melen cenai illom liquis or lua car, hecile. (Пусть небо
будет всегда ясное над твоей головой, отвергнутая.)
Из дупла ожившего дерева раздался скрипучий, пробирающий до
костей, голос, растягивающий слова и делающий частые остановки
между словами. Но похоже это было приветствие, так как следующая
фраза была произнесена на понятном мне языке.
– Зачем. Пришла. Отвергнутая...
– Я прошу вас, пропустить людей в лагерь, страж.
– Хуум. Люди враги. Они уничтожают лес. Вырубая деревья.
– Мои люди не трогают лес без надобности, энт, – пора было
вмешаться и мне. – у меня есть для этого феи. Они и добывают нужную
нам древесину.
Взгляд энта переместился на меня, от которого меня пробила
крупная дрожь. Но мне нельзя дрожать, нельзя бояться. Ведь я же
рыцарь, мать твою, нельзя поддаваться страху.
– Верю, – через некоторое время опять заскрипело дерево. – но
лорд приказал нам, хум, охранять лагерь и их жизни, пока они
спят.
Есть! Попался!
– Ты ведь мудр, энт, подумай, как ты сохранишь им жизнь, если
они спят. Даже поднятая тревога не разбудит их, они под сонным
зельем и не проснутся еще несколько часов. Если мои люди не
пострадают при захвате лагеря, я клянусь, что никому не причиню
вреда.
На моих последних словах, раздался резкий, протяжный скрип.
Ветки заходили ходуном. Лишь несколько секунд спустя, я понял, что
энт смеется. Эта деревяшка смеялась надо мной.
– Ты не умеешь врать, человек. Ты говоришь. Что не причинишь
вреда. Но плен. Уже вред. Для эльфов. Плен — это гибель.
И тут в разговор вступил Дейв.
– Плен плену рознь, страж. Я пробыл в плену у некроманта много
дней, и я знаю, о чем говорю. Лучше быть в плену у моего сюзерена,
чем у некроманта.
– Ты служишь врагу. Друг леса. И поэтому мы. Хуум. Не можем тебе
верить.
Похоже переговоры не удались. Теперь нужно думать, как уйти без
последствий. Но Айра вновь подала голос.
– Мой сюзерен отмечен Пресветлой, страж. Подумай, станет ли
Богиня отмечать недостойного? – голосе целительницы слышалось уже
не прикрытое отчаяние. – Вы сохраните много жизней разумных, не
причиняя вреда людям моего сюзерена.