Что будет после того, как Ольга всё вспомнит? Останется ли она со мной или вдруг решит, что я уже не тот человек и ей нужен кто-то другой? А вдруг она умрёт или превратится в маньячку?
Она глубоко вздохнула, оторвала заклеенные краешки и поднесла трубочку к губам.
— Постой, — притормозил её я — Что бы ни случилось дальше, помни: я люблю тебя.
— Я знаю, — улыбнулась она и резко вдохнула микс.
Буквально в ту же секунду она закатила глаза и обмякла, завалившись на грязный пол. Я был готов к такому исходу, но всё равно едва успел подхватить её, чтобы не дать удариться головой.
*****
— Может, хоть поешь? — спросила Гайка, стоя за моей спиной с тарелкой. — Третий час уже здесь сидишь.
— Очнётся, вместе поедим, — покачал я головой. — Ты ложись спать, не переживай.
— Да как тут с вами не переживать? — вздохнула та, но тарелку отнесла на стол и уже оттуда добавила. — Остынет ведь.
— Ничего, разогрею, справлюсь, — отмахнулся я. — Иди, ложись.
Бункер погрузился в тишину. Пленники уже давно мерно посапывали, правда находились при этом в отдельной комнате, дверь которой была прижата снаружи. Без шума из неё не выйти, так что мы могли спать спокойно, не прерываясь на дежурство.
Пакля тоже пришла в себя, её раны полностью излечились, но к повторному допросу я пока не возвращался.
Тузик всё ещё исполнял обязанности охранника. В тот момент, когда Ольга отключилась, и я выносил её на руках, он уже сидел у двери и нервно размахивал хвостом. Мне даже пришлось на него поругаться, чтобы он вернулся к Пакле. Приказ он, конечно, выполнил, но как-то нехотя, неуверенно. Видно было, что зверь тоже переживает за хозяйку и, скорее всего, ничуть не меньше меня.
Одно радовало: питомец всё ещё оставался послушным, а это значит, что дар Ольги никуда не делся и она жива. Хотя неизвестно, может быть, тварь просто привыкла к нам, а потеряв связь с роем, принимает нас за свою стаю. И даже если, не дай бог, Ольга умрёт, он всё равно продолжит верно служить мне.
В голове царил полный хаос, бардак, мысли путались, постоянно перепрыгивали с одной на другую и удержаться хоть за одну из них не представлялось возможным. Я уже тысячу раз пожалел о своём решении и успел переубедить себя в обратном.
А она всё лежала, не двигаясь, лишь веки шевелились, вздрагивали, словно она видела какой-то удивительный сон, что заставлял её глаза метаться.