- Вы скоро? – к Ефиму подскочил
лысоватый плюгавый мужичонка в вязаном свитере с оттянутым воротом.
Белый халат поверх свитера висел на задохлике мятым колоколом. – У
нас температура в лаборатории поднимается, если срочно не включить
охлаждение…
- Десять минут, - перебил Ефим
выплясывающего за его спиной сотрудника местной конторы.
- Сколько можно?! – визгливой сиреной
взвился плюгавый, пусть будет учёный, хотя роль истерички подошла
ему бы куда лучше.
- За последние тридцать минут вы
пятый раз отрываете меня от работы, - навис на сжавшимся мужичком
Ефим, - если вам так необходим свет, то могли бы спокойно посидеть
в сторонке и не дёргать меня лишний раз, не мешай вы мне, я бы
десять минут назад закончил. Вы сами у себя отнимаете время. Всё,
не мешайте! Сказал же - через десять минут!
- Я буду жаловаться! – под утихающий
топот ног донеслось до Ефима.
- Ага, в трёх экземплярах, у меня как
раз туалетная бумага закончилась.
Из-за приоткрытой двери, ведущей в
очередной кабинет-лабораторию, донеслось хихиканье молодых
сотрудников, довольных тем, как залётный электромеханик отбрил их
руководителя. Видимо плюгавый авторитетом у молодёжи не
пользовался.
- Ефим Петрович!
- Минутку! – не оборачиваясь, обронил
Ефим на прозвучавший глубокий баритон, будто человек, которому
срочно понадобился Ефим Котик, подставил вместо рупора бочку. – Пал
Кузьмич, у меня просьба. Оградите меня и Михаила от своих
неадекватных сотрудников. Я всё понимаю, рабочий процесс, но и мы
не Ваньку валяем. По вашей просьбе мы иногда, в нарушении всех
правил, работаем под напряжением и, если кого-нибудь шваркнет или,
не дай бог, прибьёт, кто будет отвечать? На нас травматический
случай повесите? Тогда пошло оно всё нах… пошло оно всё,
насилуйтесь тут сами, а мы умываем руки и пошло оно всё хутором,
хотя я уже вроде посылал. Ваш жалобщик с огнём играет, мы ему с
утра сказали, что в три часа дня половину автоматов обесточим на
час, так какого хрена он каждые пять минут над душой висит? Надоел,
честное слово, простите за прямоту. Мы ведь тут тоже не в бирюльки
играем.
- Казимира Ивановича тоже можно
понять, у него эксперимент горит, - прогудел начальник чего-то там
научного, а чего, Ефим не вникал.
Для общения ему хватало имени и
отчества высокого мужчины с широченной грудью на которой ни в какую
не желали сходиться пуговицы и петли дорогого пиджака из
английского сукна, да и сорочка жалобно трещала по швам при каждом
движении. Как сказано выше, обладатель густого баритона и владелец
пиджака был высок, широкогруд и рукаст, а ещё у него было немного
простоватое лицо с волевым упрямым подбородком, рязанским
картофельным носом и умными серыми глазами под кустистыми
«брежневскими» бровями. Тёмные, с густой проседью волосы, Павел
Кузьмич зачёсывал назад, что делало его похожим на позабытых за
угаром капитализма советских учёных, которых раньше показывали по
телевизору и которые на голом энтузиазме двигали вперёд науку.