Шла третья неделя моей душевной хандры, которая в
свою очередь цепляла и подтягивала другие, уже физические, недуги: начиная от
конъюнктивита и пресловутого, не проходящего насморка и заканчивая почти
ежедневными головными болями.
Измяв всю постель многочисленными часами лёжки,
я, всё-таки, заставила себя встать. Любовь любовью, но даже то, что она
несчастная не отменяет последний экзамен, к которому я ещё даже не начинала
готовиться.
- Дочка? - раздался тревожный голос мамы за
дверью.
- Заходи, мамуль...
- Ну что с тобой, моя милая? Сидишь у себя целыми
днями. Может выйдешь прогуляться? Ну давай! Позови Эмбер, Кэйтлин.
- Мам, мне нужно заниматься. Не до гуляний, ты же
понимаешь. - я попыталась выглядеть беззаботно, но вышло вяло и апатично.
- Златуль, послушай, я же вижу, что с тобой
что-то не так! И я очень переживаю, дочка! - мама начала нервно теребить кулон
на шее, а это - первый признак того, что её нервы на грани. - Может, всё дело в
мальчике?
Ха! "В мальчике"! Знала бы ты, что
этому "мальчику" тридцать семь, упала бы в обморок. А об остальном я
уж молчу... Страшно даже представить...
- Нет. Просто устала к концу учебного года. Да
ещё с выбором университета беда.
- Ну ничего, это мы решим. Сейчас главное - этот экзамен.
Осталось совсем чуть-чуть поднажать, да?
- Да, мамуль. Кстати, классные серьги. Новые? -
постаралась я отвлечь её от своей персоны.
- Новые. Папа подарил. Мне тоже очень
понравились. Ну, ладно... - мама хлопнула себя по бёдрам, обтянутым тканью строгой,
тёмно-синей юбки и слегка приободрилась. Ты только не переусердствуй, Златуль.
От усиленной зубрёжки голова может пойти кругом и всё перемешаться. Позанимайся
немного и позови девчонок к нам. Устройте пижамную вечеринку. Мы с папой, всё
равно, будем поздно.
- М-м-м... Как интересно... У вас что?
Свидание?
- Не совсем - засмеялась мама. - Огановские
пригласили в "71Above Restaurant and Skylounge".
- Вот это название! - протянула я и схватилась за
изрядно затупившийся, ярко-розовый карандаш, как утопающий за соломинку. Нужно
же было хоть что-то сказать, а не просто сидеть с затравленным выражением лица
и пытающимся выпрыгнуть из груди сердцем.