Пристанище - страница 11

Шрифт
Интервал


Немного просели показатели здоровья, силы и выносливости. Видимо, труд тоже значительно сбавляет все характеристики. Либо Антон просто не натренирован пока для больших нагрузок.

Поначалу троица не разговаривала друг с другом, погруженная в свои скорбные мысли. Антон вдруг представил, как всю свою жизнь будет вот так носиться с ведрами. Еще был неизвестен распорядок дня, время обеда, окончания смены. Впереди, похоже, его ждал настоящий ад. Но затем прозвучал звонок, перестал литься поток жидкостей из труб и люди за соседними рабочими местами стали рассаживаться, прислонившись к стене и тяжело дыша. Они были измотаны и немногословны.

Борис подсел к ближайшему работяге.

— Слушай брат, а когда кормить будут?

Бедолага посмотрел на Бориса как на сумасшедшего.

— Ты работаешь в пищеблоке — хлебай сколько влезет! — работяга устало отвернулся.

— Вот эту парашу, без вкуса и запаха?

— Ну я лично ложечку ко рту тебе подносить не стану или уговаривать поесть за маму и за папу.

— Слушай, а когда работа заканчивается?

— Двенадцать часов отработаешь — приезжает метро и отвозит тебя до общаги.

— А выходные?

— Какие выходные? Ты на промышленном уровне! Да если бы они были, то чем бы ты питался бездельничая?

— А что это за жижа? — вклинился в разговор Антон, подсев поближе.

— Ну это переработанные остатки еды от высших каст.

У Антона подошел к горлу мучительный спазм рвоты.

— Это как?

— Просроченные продукты, недоеденные объедки, огрызки, остатки на складах. В касте трудников все это дело перерабатывается и спускается ниже вот в таком виде. Причем касте помощников достается более качественный продукт, а нам вот это дерьмо! — работяга смачно плюнул на закрытый бидон.

— А давно ты тут работаешь?

— Да почитай месяц. Как загрузился в «Пристанище» так и пашу.

— Это Борис, это Настя, а я Антон.

— Володя, — неохотно протянул свое имя работяга. Тут снова раздался сигнал, серая толпа работников зашевелилась, словно вши на паршивой собаке. Настя вроде успокоилась, а в её взгляде виднелась стоическая безысходность.

С радостью заметил, что включился счетчик на характеристике Общение, и до единички оставалось совсем немного.

Когда захотелось есть после четырех часов работы, Антон склонился над бидоном со смешанной жидкостью. Голод с одной стороны вопиял о восстановлении сил, с другой — отвращение от представленного в фантазии вида недоеденного, провонявшего селедочного хребта или вспучившийся от старости тушенки отвергало возможность есть такую гадость.