Немного просели показатели здоровья, силы и
выносливости. Видимо, труд тоже значительно сбавляет все
характеристики. Либо Антон просто не натренирован пока для больших
нагрузок.
Поначалу троица не разговаривала друг с другом,
погруженная в свои скорбные мысли. Антон вдруг представил, как всю
свою жизнь будет вот так носиться с ведрами. Еще был неизвестен
распорядок дня, время обеда, окончания смены. Впереди, похоже, его
ждал настоящий ад. Но затем прозвучал звонок, перестал литься поток
жидкостей из труб и люди за соседними рабочими местами стали
рассаживаться, прислонившись к стене и тяжело дыша. Они были
измотаны и немногословны.
Борис подсел к ближайшему работяге.
— Слушай брат, а когда кормить будут?
Бедолага посмотрел на Бориса как на
сумасшедшего.
— Ты работаешь в пищеблоке — хлебай сколько
влезет! — работяга устало отвернулся.
— Вот эту парашу, без вкуса и запаха?
— Ну я лично ложечку ко рту тебе подносить не
стану или уговаривать поесть за маму и за папу.
— Слушай, а когда работа
заканчивается?
— Двенадцать часов отработаешь — приезжает метро
и отвозит тебя до общаги.
— А выходные?
— Какие выходные? Ты на промышленном уровне! Да
если бы они были, то чем бы ты питался бездельничая?
— А что это за жижа? — вклинился в разговор
Антон, подсев поближе.
— Ну это переработанные остатки еды от высших
каст.
У Антона подошел к горлу мучительный спазм
рвоты.
— Это как?
— Просроченные продукты, недоеденные объедки,
огрызки, остатки на складах. В касте трудников все это дело
перерабатывается и спускается ниже вот в таком виде. Причем касте
помощников достается более качественный продукт, а нам вот это
дерьмо! — работяга смачно плюнул на закрытый бидон.
— А давно ты тут работаешь?
— Да почитай месяц. Как загрузился в
«Пристанище» так и пашу.
— Это Борис, это Настя, а я Антон.
— Володя, — неохотно протянул свое имя работяга.
Тут снова раздался сигнал, серая толпа работников зашевелилась,
словно вши на паршивой собаке. Настя вроде успокоилась, а в её
взгляде виднелась стоическая безысходность.
С радостью заметил, что включился счетчик на
характеристике Общение, и до единички оставалось совсем
немного.
Когда захотелось есть после четырех часов
работы, Антон склонился над бидоном со смешанной жидкостью. Голод с
одной стороны вопиял о восстановлении сил, с другой — отвращение от
представленного в фантазии вида недоеденного, провонявшего
селедочного хребта или вспучившийся от старости тушенки отвергало
возможность есть такую гадость.