***
Хоррон поднялся с пола в зале своего "Убежища" (именно так он
называл это место, построенное неизвестно кем). Впервые, за
последние несколько тысячелетий он смог полной грудью вдохнуть
воздух. Сотни тончайших оттенков запахов смешивались в воздухе,
придавая ему невыразимую сладость. Именно так его воспринимала
тварь после своего заточения. Ах, как сладко было просто потянутся,
ощутить свое, родное тело, быстрое, легкое и невероятно сильное…Он
подошел к маленькому участку стены, который был зеркальным. Там
отражался совсем не человек, нет. Там стояла тварь, такая, какой
она была за мгновение до вселения в тело человека, но теперь тварь
обрела плоть. Конечно, тело еще не перестроилось полностью, но уже
было очень похоже, особенно внешне. Для того, чтобы полностью стать
самим собой, Хоррону требовалась еда. И он знал, где ее взять. Нет,
не за стенами Убежища, где совсем рядом ходили с острыми железками
и могли разить магией люди. Он еще недостаточно восстановился для
боя с ними. Тварь когда-то называли жестокой, ужасающей,
смертоносной, неуязвимой, бессмертной, - но глупой – никогда.
Поэтому первой добычей Хоррона станут те, кто уже не может
сопротивляться. Он любил комфорт (конечно, в своем понимании этого
слова), поэтому был достаточно запаслив. Одна из комнат была
превращена тварью в "продуктовую" кладовую. Люди всегда хотели жить
вечно, но врядли кто-нибудь в здравом уме согласился бы именно на
тот способ бессмертия, который обрели несчастные в этой комнате.
Там были люди, погруженные в странный сон. В таком состоянии они
могли оставаться вечно, ни в чем не нуждаясь, и ничего не желая,
пока тварь не проголодается и решит перекусить. Ну чем не вечная
жизнь?! Так они проспали бесчисленное количество лет, с того
момента, как были пойманы тварью. Справедливости ради стоит
упомянуть, что Хоррон не сосредоточился исключительно на людях. Его
вполне устраивали и гномы, и эльфы, просто они редко ему
попадались. А люди издревле жили здесь. Поэтому были основой
рациона твари. Нет, конечно Хоррон мог питаться любым мясом, дичь
тоже подходила, но разумные – это была его слабость… Увидеть ужас в
глазах жертвы, смертельный страх от чувства неизбежного конца,
услышать крики, полные мольбы и боли – казалось, от этого "еда"
становилась вдвое вкуснее для него. А азарт, который он испытывал,
охотясь за опытным, быстрым воином, или могучим и сильным магом,
был гораздо больше, чем охота за какой-нибудь обычной живностью.
Правда, с магами не всегда удавалось сладить. Хоррон не был
"садистом, ненормальным" – в том понимании, которое вкладывали в
эти слова другие разумные – с точки зрения твари, она была просто
охотником, которую интересовала лишь крупная и опасная дичь – дичь,
которая может водночас превратиться в охотника.