- если увидишь каменного зверя – беги, и чем быстрей и дальше –
тем лучше.
- если все-таки увидел его – то беги – не беги... уже
бесполезно. Это живая легенда драконьих гор, правда, они живут не
только в самих горах, но и в предгорье. С виду – самая обыкновенная
ящерица, каких ползает много, охотясь за мелкой мошкарой... только
она метра четыре длиной, а высотой метра полтора – настоящий
плотоядный монстр. У него практически непробиваемый панцирь
сероватого цвета, за что он и получил свое название – каменный
зверь. Расцветка панциря позволяла ему сливаться с окружающими
камнями, а неплохая скорость движений и немаленький рост вместе с
крепчайшей природной броней делают его опаснейшим противником. У
него есть “милая” способность – они практически неуязвимы для магии
в горах, и среди камней. Как только в него направляется
какое-нибудь заклинание, оно каким-то неведомым образом
распределяет энергию по окружающим камням. Например, в него
направляют ледяную молнию – итог этого для любого незащищенного от
магии существа один – обледеневшая тушка. А каменный зверь после
того же самого даже не почешется, а окружающие его камни
обледенеют! И так со всем спектром магии – ну, а камням абсолютно
без разницы магические эксперименты. Но за все возможности надо
платить – этот закон неизменен для всех. Пока броня на нем, он
почти неуязвим, но и не может расти. И потому раз в год он
скидывает ее, и пока она не нарастет новая – зверь растет, но в это
время он не нападает сильную добычу, а разумные всегда относятся к
сильной добыче. А вообще, он практически вымер, хотя, говорят, его
еще можно встретить, изрядно побродив по горам... вот только врядли
найдется кто-нибудь настолько глупый, что будет искать этой
встречи. Так, за рассказом, они добрались к жилищу Намикрия. Мин
уверенно постучал в дверь. Молчание. Молча переглянулся с Виком.
Постучал еще раз – и дверь ему открыла сестра Намикрия, Лидия.
- Ты чего шумишь? – поинтересовалась она, зевая, потирая
заспанные глаза кулачком.
- А... мы к Намикрию – неуверенно ответил Мин. Он понял, что
разбудив ее, нарвался на хорошую взбучку, и теперь судорожно искал
пути к отступлению. Лидия была замечательной художницей (ЖИВОПИСЕЦ
Я!!! – обычно громко возмущалась она, если ее кто либо так называл,
хотя никто не знал, а в чем собственно разница?). И особенностью ее
творческого “сдвига” (а почти у всех творческих людей присутствует
какой либо творческий “сдвиг” – это их милая особенность) было то,
что она могла работать только по ночам. Работы сестре Намикрия
хватало – зарисовки различных животных, мест, растений, зверей...
список того, что требовалось храму был почти бесконечен. И потому
она днем всегда отсыпалась. А если ее будили – вместе с ней
просыпалось сквернейшее настроение, которым она и спешила
поделиться с ближними своими (а именно - теми нехорошими людьми,
которые ее будили, пока светило солнышко). Так что будить ее днем
рисковал только брат – она его очень любила и поэтому не могла на
него сердиться. А Мин как-то от волнения выпустил этот факт из виду
– уж очень ему хотелось выпытать эту историю у Намикрия.