Судя по раздающимся снаружи хлопкам, миномёты у гитлеровцев
есть. Один или два.Подтянули поближе и принялись методично утюжить
скалы, не зная, что там уже никого нет. Однако стараются, работают
по площадям, квадратно-гнездовым способом. Ну что ж, пусть
стараются, пусть давят невидимых снайперов с автоматчиками. Время
сейчас работает против немцев – до сумерек остаётся совсем немного.
Солнце почти не проникает в долину, тени на склонах длинные, жара
потихоньку спадает, и пот уже не льётся ручьём из-под трофейного
кепи...
С вражеской стороны постреливают пулемёты. Правда, не очень
активно, исключительно для проформы. Провоцируют, одним словом.
Партизаны на провокации не поддаются. Ждут, когда начнётся
атака. Ждут и, в конце концов, дожидаются.
От развалин снова летят дымовые шашки. Ветра практически нет, и,
значит, надеяться, что завесу сорвёт, смысла нет.
Ружейно-пулемётный огонь усиливается. Разрывы от мин звучат едва ли
не отовсюду. Из пелены дыма появляется первый фриц, за ним –
второй, третий… «Мать их за ногу! Да сколько ж их там?!»
Немецких десантников не менее двух десятков. Шестеро бросаются в
стороны. Укрываются за камнями, пытаются контролировать фланги.
Остальные несутся вперёд. Парами, тройками, припадая по очереди к
земле, стреляя из карабинов по гребню, надеясь тем самым уменьшить
вероятность ответки. Пулемёты на время смолкают – побаиваются
зацепить своих. И это хорошо. Серьёзного противодействия с их
стороны можно не опасаться.
Смирнов подпускает фрицев метров на сто и лишь затем открывает
огонь. Кинжальный. В упор.
Двух немцев, бегущих первыми, как будто срезает невидимой
циркулярной пилой – именно с ней можно сейчас сравнить стрекочущий
машиненгевер. Трое следующих не успевают понять, что происходит, и
тоже попадают под росчерки смертоносной машинки. Остальные, пытаясь
спастись, падают кто куда, вжимаются в землю, мечтая стать
плоскими, надеясь, что пули их не найдут, а пулемётчик пропустит…
Зря надеются. Пуль сегодня хватит на всех.
Лента с патронами заканчивается почти неожиданно. На то, чтобы
заправить в приёмник другую, а затем взвести и передвинуть вперёд
рукоять заряжания, у чертыхающегося штабс-капитана уходит чуть
больше пяти секунд. После чего Смирнов снова «жмёт на гашетку».
Точнее, коротко тянет за спусковой крючок, стараясь «растянуть
удовольствие», одновременно припоминая, что запасного ствола у них
нет, перегреется этот – каюк «циркулярке».