– Очень советуем вам проявить благоразумие, мисс Моллинэр.
Впрочем, я уступаю место вашей дорогой матушке. Надеюсь, она сумеет
объяснить вам – хотя бы сейчас, – как нужно себя вести.
Молли сжалась. Ледяная глыба, сковавшая её, поднялась до самого
подбородка.
И верно – из жерла слуховой трубы раздался мамин голос, слабый,
растерянный, напуганный:
– М-молли? Молли, ты… это ты? Да, ты…
– Мама. – Молли крепко зажмурилась. Крепко-крепко, но сейчас
слёзы потекли сами и сразу.
– Молли, милочка… девочка моя… – Казалось, мама не знает, что
сказать, она будто забыла все до единого ласковые слова. – Молли, я
не понимаю, что ты натворила… Но, что бы ни случилось… умоляю тебя,
скажи господам из Особого Департамента всё, что ты знаешь… они наши
защитники… Прошу, Молли…
– Мама. – Молли по-прежнему не открывала глаз. – Мама, не надо,
пожалуйста!..
– Как же «не надо»?! – Мамин голос окреп, в нём послышались
прежние властные нотки. – Ты устроила нашей семье бог весть что!
Ввергла нас в ужасную беду! Тебя следовало бы примерно высечь и
вообще сечь каждую субботу просто для острастки, мисси! Как видно,
я была с тобой слишком добра!..
Мама. Просто мама.
Молли не обижалась. Наоборот, она вдруг ощутила себя куда
старше, сильнее и мудрее, чем её бедная запуганная мамá, как та
любила произносить.
– Вы сейчас же расскажете всё, что знаете, мисси! – Мама
обретала почву под ногами. Вернулось привычное «вы». – Вы всё
поняли?! Немедленно! Расскажете! Всё!..
– Хорошо, мама, – негромко проговорила Молли, не открывая глаз.
– Только не кричите, пожалуйста.
– Давно бы так, – немедленно вмешалась допрашивавшая. –
Благодарю вас, миссис Блэкуотер, вы нам очень помогли. Мисс
Моллинэр, отвечайте!
– На что? – сдерзила Молли.
– Где вы были после своего исчезновения из родного дома, –
терпеливо повторила департаментская дама.
– Но я же ответила, – самым невинным голоском проговорила Молли.
– Пряталась в Нижнем Норд-Йорке.
Тишина.
– Вы сами накликали это на себя, мисс Моллинэр, – холодно
прозвучало из переговорной трубы. – Поднимайте её!..
В тот же миг внизу что-то зашипело, застучало, и вся платформа с
железным табуретом и прикованной к нему Молли поползла вверх.
Проползла несколько футов и вдруг с жутким, рвущим слух
скрежетом остановилась. Из переговорной трубы приглушённо донёсся
чей-то ядовито-холодный голос: