И Всеслав наконец решил не рисковать.
Он присел на корточки возле железного люка, что-то коротко
звякнуло, и тяжеленная крышка откатилась в сторону. Брат и сестра
бесшумно скользнули вниз по ржавым шатающимся скобам, не забыв
аккуратно прикрыть за собой горловину канализационного колодца.
Вонь шибанула в нос, заставив Таньшу шипеть и ругаться
вполголоса. Всеслав остался молчалив, он быстро шагал вперёд,
словно точно зная, куда им нужно. Тоннель разветвлялся, в него
вливались другие, зловонные потоки нечистот устремлялись к
несчастной Мьёр, однако оборотни старались ни на что не обращать
внимания. Они шли молча и быстро, Диана порой высовывала усатую
мордочку из-за пазухи Медведя и тотчас пряталась обратно.
Всеслав шагал с прежней уверенностью, как и в тот день, когда
выводил Молли подземными коридорами к эллингу «Геркулеса». Во
всяком случае, сперва.
Таньша же с каждым шагом хмурилась всё больше. Порой
останавливалась, принюхивалась совершенно по-волчьи. Потом тронула
брата за рукав. Молча качнула головой, указывая на низкий и тёмный
боковой ход.
Медведь тоже застыл, с шумом втянул воздух. Покачал головой,
что-то негромко и вопросительно проговорил хриплым, едва слышным
шёпотом.
Сестра Всеслава пожала плечами. Оба они застыли возле арки,
вслушиваясь.
Таньша сделала движение, словно собираясь проделать то самое
«локоть-ладонь-пальцы», но Медведь схватил её за предплечье, мол,
стой, куда?
Не время.
Но дальше они шли куда осторожнее, часто замирали, прислушиваясь
и принюхиваясь у боковых ответвлений, словно ожидая нападения.
Но мало-помалу, видать, встревожившее их ощущалось всё меньше и
меньше. И наконец пропало вовсе, осталось где-то там, за тёмными
арками, – словно спящий зверь, так и не пробудившийся в тайном
логове.
Таньша, в последний раз остановившись, медленно и с укором
покачала головой, словно желая сказать: «Как же ты так?»
Медведь чуть виновато пожал плечами. Дескать, «всё же обошлось,
не так ли?».
Сестра его фыркнула, и они двинулись дальше.
Наконец после долгого пути, занявшего не один час, Всеслав и
Таньша остановились. До этого они шли в кромешной тьме, ни разу не
споткнувшись и даже не замедлив шага; а теперь встали. В руке
мальчишки родился огонёк, тёплый и желтоватый, словно цветок
одуванчика летом.
Выведенная чёрными буквами, выцветшая надпись на цементе
гласила: