— Розгами?
В первый момент мне показалось, что я ослышалась.
В нашем доме никого не пороли розгами, только грозились, но я совсем забыла об этом дремучем обычае: муж имеет право наказать жену розгами, если она непокорна.
Я поняла, что разговор окончен, мы словно говорили на разных языках. Она действительно думает, что желает мне добра. Обреченно, словно на казнь, я пошла к двери, у порога обернулась, пронзенная мыслью.
— Мама, а папа… Он когда-нибудь наказывал тебя розгами?
Мама отвернулась и промолчала.
Последующие три дня, занятые подготовкой к свадьбе, я помню как в тумане. Если бы меня выдавали замуж за низинного, то приготовления заняли бы не меньше месяца, но горный лорд не мог столько ждать. Больше всего мама сокрушалась по поводу того, что мне не успеют сшить платье невесты. Алое, расшитое драгоценными камнями, — хотя в моем случае драгоценные камни заменили бы стекляшки, — такое, в каком выходили замуж все представительницы рода Арне. Но мама быстро утешилась, решив, что для церемонии можно перешить ее старое подвенечное платье, а Скайгард, изобразив улыбку, сказал, что ему все равно, в каком наряде его будущая женушка произнесет слово «да».
Скайгард. Он был так мил все это время. То нежно касался моего локтя, то осторожно поправлял выбившуюся прядь. Лишь когда никто не видел, в его глазах, обращенных на меня, я замечала темные всполохи. Он мог провести кого угодно, но не меня.
Однажды, когда поблизости никого не было, он наклонился и прошептал:
— Мне нравится твоя покорность, мышка. Видишь, не прошло и нескольких дней, как я сломил тебя.
В туман, в котором я пребывала после оглашения помолвки, яркой вспышкой ворвалась злость. Я сбросила его руку.
— Не дождешься! — проговорила я сквозь зубы.
Скайгард рассмеялся, словно ничего веселее в жизни не слышал.
— Ты такая забавная, Ри. Я не боюсь мышат.
Мне казалось, я попала в какой-то кошмар, из которого не выбраться. Каждый раз, просыпаясь утром в постели, я надеялась, что это лишь сон, развеявшийся с первым лучом солнца. Но нет, все было до жути реально. Скайгард, помолвка, наша приближающаяся свадьба…
Только сестры утешали меня, как могли. Хотя девочки не могли до конца понять моего страха перед будущим мужем, разве только Валерия. А Екатерина, неисправимая оптимистка, вернее, глупенькая девчонка, продолжала видеть во всем романтику.