— Скайгард, если ты сделаешь это со мной, я никогда в жизни тебя не прощу! Никогда и ни за что! И найду способ отомстить рано или поздно.
— Думаешь, мне есть дело до того, простишь ты меня или нет? — спросил он, возвышаясь надо мной.
Я понимала, что у меня нет ни малейшего шанса против его силы и право мужа тоже на его стороне. От отчаяния хотелось кричать.
Но Скайгард вдруг хмыкнул и присел рядом со мной на кровать.
— Одна ночь, Ри. Пусть это будет не сегодня, ладно. А то ведь потом несколько часов будешь рыдать, не дашь поспать спокойно. Теперь я твой муж и ты от меня никуда не денешься, но заниматься любовью с перепуганной девицей, которая затопит меня в слезах… Подожду, пожалуй.
— Правда? — не поверила я своим ушам.
— Нет, успокаиваю твою бдительность. Сейчас ты уснешь, а я тут же наброшусь!
Он внимательно посмотрел на мое лицо, исказившееся от страха, и не сдержал улыбки.
— Сегодня был долгий день, Ри. Спи. Сегодня я не трону тебя, — сказал он уже серьезно.
Он скептически глядел, как я, не снимая платья, заворачиваюсь в одеяло.
— Мышка в одеяле… Ри, не смеши меня, ты не уснешь в корсете.
— Усну! — огрызнулась я. — А ты… Ты будешь здесь?
— А где же еще? Подвинься-ка.
Скайгард сдвинул меня на край кровати вместе с одеялом и развалился на своей половине как был, без рубашки. Брюки, к счастью, снимать не стал, за что я была ему благодарна. Мне и так хватило острых ощущений.
В комнате скоро совсем стемнело, раздавался только звук нашего дыхания. Я старалась дышать мерно и тихо, делая вид, что сплю.
Неужели это действительно происходит со мной? Я в комнате с мужчиной? Чужим мужчиной, которого я едва знаю. Он… Он мой муж! С этого дня и на всю жизнь! Ужасно!
— Маргарита, — услышала я вдруг его спокойный голос. — Я настолько тебе противен? Тебе невыносимо находиться рядом? Я знаю, что ты не спишь. Ответь.
Все-то он знает. Первым порывом было крикнуть: «Да-да, я ненавижу тебя!» Но я всегда старалась быть честной и прислушалась к себе, чтобы ответить правду. Я ненавидела не столько Скайгарда, сколько чудовищные обычаи моего мира. Меня продали, продали, как вещь. От обиды на родителей во рту стало горько, и слезы подкатили к горлу. А самое страшное — они думают, что желают мне добра…
— Я совсем не знаю тебя, Скай, — сказала я то, что чувствовала. — Я не знаю, какой ты. Но то, что пока узнала, мне не нравится.