— Тогда зачем? Зачем вы сейчас так поступаете?! – прошептала я,
все еще крепко сжимая ресницы и ощущая, как шею поглаживают мужские
пальцы. Которые уже не втирают мазь, а лениво рисуют на коже узоры,
спускаясь все ниже и ниже.
— Зачем? – Он едва слышно фыркнул, обдавая лицо теплым дыханием.
– Невилика, мне хочется тебя касаться! А мое желание — достаточно
весомая причина для того, чтобы идти навстречу порыву.
— А как же обязательная невинность?! — рискнула напомнить я. –
Вы же сами сказали, что сделали ставку именно на это! Я — полезна!
Стоит ли в угоду себе, ради мимолетной прихоти, губить уже
проработанный план?
Почувствовав, как руки кицунэ взялись за пуговицы платья, я
вздрогнула и начала всерьез вырываться, и даже решила — пусть все
катиться куда подальше, но я не дамся! Он очень близко, и если я
сейчас завизжу – мало не покажется!
Но… Руки перехватили и свели за спиной, без труда удерживая,
притискивая меня всем телом к парте. Еще немного и я на нее сяду!
Алинро прижался губами к скуле и срывающимся шепотом мрачно
пообещал:
— Мавка, не выводи меня из себя!
Я присмирела, и только, когда он продолжил расстегивать одежду,
спустившись уже до уровня груди, открывая тонкую сорочку внизу, по
щекам скользнули первые слезы.
Он остановился, и я сжалась от смешанного чувства страха и
радости, что раздевание закончилось. Повисла долгая пауза,
нарушаемая лишь нашим тяжелым дыханием. Потом он склонился к самому
моему уху и почти неслышно спросил:
— Неви, кто тебя настолько сильно обидел? Ты не просто
нервничаешь, как любая невинная девушка. Ты отчаянно, до ужаса, до
парализующего страха боишься! Ты даже отпор не решаешься дать...
Кто это был?!
Ответить я сейчас не могла, даже если бы и захотела... Горло
свело, а из глаз полились слезы, потому что ледяная рука разжалась
в тот самый миг, когда кицунэ, гневно рыкнув, свел расстегнутый
ворот вместе, наскоро застегнув наверху пару пуговок, и прижал меня
к себе, обнимая за плечи. Когда же начал поглаживать по волосам,
что-то успокаивающе нашептывая на ухо, стало совсем плохо, и я
зарыдала совершенно открыто. Громко, с судорожными всхлипами и
наверняка не очень красиво... Да, у Невиалин даже истерики всегда
были исключительно высокоэстетическим зрелищем.
Вскоре, Нар-Харз замолчал. Видимо, утешительный словарный запас
закончился... Он просто стоял рядом, терпеливо снося то, что я
заливала слезами его белоснежный пиджак. А мне все было никак не
остановиться и не успокоиться... И сейчас, конкретно сейчас, мне
было все равно, кому принадлежат обнимающие меня руки! Если он
ничего мне не сделал минуту назад, то и сейчас не станет.
Наверное...