Потом появилось нечто. Чудовище из соседней квартиры. Оно орало громоподобным голосом в любое время суток. Его ор не стесняли стены, это животное — просто труба Иерихонская. Потом чудище затихло и начал плакать ребёнок. Странно, что он вообще выжил с таким то соседством. Когда орало животное, меня подмывало позвонить в Гринпис, ведь наверняка его там пытают. Когда начал плакать ребёнок, горько, безутешно, я начал вспоминать, есть ли Гринпис, который занимается детьми. Ведь должен быть! Ни одно сытое дитя так орать не может.
С матерью этого орущего создания я познакомился через несколько дней. Я уже тогда назвал её недоразумением. С ней постоянно что-то случалось, просто миссис Недоразумение. Впрочем, мисс — кольца я на пальце не наблюдал. Она была словно колючка. Я и внешности её не мог разобрать оттого, что она кололась взглядом, словно я её обидел чем-то. Признаю — с машиной накосячил. Но воспитание, данное дедом, гласило — бабу обижать нельзя. Даже если она Лиза, которую порой придушить хотелось. А уж соседку тем более.
С ней постоянно что-то происходило. Её коляска застревала колесом в решетке канализации как раз, когда я возвращался с работы. Соседка кололась взглядом, а я спасал транспорт её ребёнка. Её апельсины рассыпались на лестнице как раз тогда, когда по ней поднимался я. Естественно, мне приходилось их собирать.
Таинственный ребёнок всегда был прикрыт шторкой, словно она боялась, что я его сожру. Впрочем, орать это ему не мешало, а мне не слишком было интересно, как он выглядит. Вчера мы столкнулись с ней возле лифта. Я собирался поднять на свой этаж, а соседка выезжала из кабинки с коляской, в которой привычно рыдал ребёнок.
— Слушайте, это нормально, что он все время кричит? — не выдержал я, хотя старался с незнакомыми и ненужными мне людьми не разговаривать вообще.
Соседка вскинулась и полыхнула взглядом. Да, именно так. Отвечать она не стала, но я впервые её разглядел как следует и сделал два вывода: первый — она очень злая, второй — очень симпатичная. Ночью я лежал, слушал, как соседи сверху занимаются сексом, очень активно, надо сказать, и пытался вспомнить, какого цвета у неё глаза. Карие, точно, карие. Почти чёрные. Сразу видно — ведьма. Брешут те, кто говорят, что у ведьм глаза зелёные. Они чёрные. Как ночь. А дома у ведьм живут неведомые животные, которые ревут, словно слоны. Животное словно почувствовало, что про него вспомнили, заревело. Следом заплакал ребенок. Я вздохнул — дурдом. И в жизни, и на работе.