– Придержи его, Кролик, чтобы не дергался. Аккуратно придержи. Пока – аккуратно, – коротко скомандовал Марадона.
Плечи Геннадия Вячеславовича оказались плотно прижаты к спинке кресла.
– Я вам не верю, – спокойно продолжил Юрий. – Но в одном вы не лжете: сейчас документа у вас нет. Иначе только бы мы вас и видели. Вы передали его кому-то, не очень представляю, с какими целями. Скорее всего, чтобы обмануть нас и одновременно продемонстрировать документ неким третьим лицам. Так вот, первое, что вы сделаете, это вернете документ нам! И неустойку будете платить не за то, что вы его якобы потеряли…
– Он украден! – рискнул вставить слово Геннадий Вячеславович и тут же получил еще одну оглушительную оплеуху.
– …а за то, что потратили столько драгоценного времени, да еще пытались нас обмануть. Срок – неделя. Кстати, свою часть работы вы все едино выполните. Кроме вас, это делать некому. Но теперь получите не половину, а десять процентов. Это и будет неустойка.
– Это невозможно! – отчаянно закричал Геннадий Вячеславович. – Да прекратите вы драться, Марадона, все не так! Его действительно украли!
– Кто?!
– Н-не знаю!
– Ах, так…
Тычок в солнечное сплетение на полминуты вышиб Геннадия Вячеславовича из реальности. Когда он очнулся, вынырнул из липкого тумана боли, то обнаружил, что руки его привязаны к подлокотникам кресла двумя полотенцами.
– Это лучше наручников, следов не оставляет, – лаконично пояснил Марадона, раскуривая сигарету. – И таскать с собой не надо, из вашей же ванной полотенчики. Следы оставляет кое-что другое. Сейчас, Геннадий Вячеславович, Крокодил вы наш драгоценный, я дам вам предметный урок на тему: жадничать, кидать партнеров и лгать – нехорошо. Сами напросились. Будет вам душевная беседа. Это когда за душу берут.
Он поднес тлеющий кончик сигареты к правой кисти привязанного к креслу человека. Прижал. Ненадолго – секунды на три.
Этого хватило.
– А‑а‑а! Юрий! Не надо, я расскажу! Все, что знаю!
– Надо! Чтобы впредь неповадно было, – теперь алый огонек коснулся левой кисти. – Говорите и не войте так громко, стены у вас толстые, все равно никто не услышит. Да не так уж и больно, мне в Мордовии посолонее доставалось.
За пять минут Геннадий Вячеславович действительно поделился всеми своими подозрениями. Одна беда – ему не слишком верили.