– Древние мудрецы говорили: «ножка аль гранат, аль-халим – аль-виноград»! Иными словами, если переел бараньих ножек, гранат поможет им выйти, а если запор от халима – то виноград!
Матушка, смеясь, ответила:
– Да, древние не знали, что мы сегодня халим не ели, только ножки!
Марьям поддержала ее:
– К тому же в арабском языке нет звука «г», поэтому мудрость явно поддельная!
Дедушка со смехом отмахнулся от них и пошел назад к дверям. Отдал хозяину ослов четыре ассигнации по пять реалов; тот, поцеловав деньги, убрал их в карман и удалился. А дедушка стал смотреть, как Искандер носит фрукты в подвал, и ему помогают Карим, который только что пришел, и Али. Дед хотел подозвать Али, потом подумал: «Пусть поймет сам, что такое дружба. Не нужно запрещать ему. Вон, даже грузчиком готов трудиться. Великодушный парень растет». Карим зачем-то подобрал моток веревки и отдал его Али. Дед выбрал четыре граната и кликнул обоих мальчиков:
– Идите сюда. Как следует раздавите их, выжмите сок и выпейте.
Али и Карим, поблагодарив его, занялись делом, так что Искандер в одиночку носил ящики в подвал.
* * *
Карим шел по улице, выжимая гранаты, и спрашивал Али:
– Значит, говоришь, у него сегодня и мать, и отец уйдут, так?
Али смотрел куда-то вдаль. Вместо ответа он произнес:
– Махтаб упала в бассейн… Не простудилась она?
– А ты как узнал? Я и сам только что услышал. Утром завтракать отказывалась, мать ее попыталась заставить, кобылка побежала прочь, ну и – прыг в бассейн…
– Не простудилась?
– Что ты, дружище! Зараза к заразе не пристает. Здоровенькая как огурчик… Ага! Вон опять дервиш Мустафа!
Али увидел впереди дервиша, идущего им навстречу. Белобородый и в белой одежде с ног до головы, с серебряной миской для подаяния, он шагал, восклицая: «О, Али-заступник!» И рукоятью своего посоха он нацелился на Али. Карим вздохнул с облегчением: значит, на сей раз не по его душу. Дервиш, глядя прямо в глаза Али, произнес:
– Единственное в мире, чточем больше дрожит, тем крепче становится, – это сердце. Сердце человеческое! Выжимай его, пока сок не пойдет… А сок его ведь ой как сладок?
Карим не совсем понял дервиша, но кивнул. А дервиш простер руку к голове Али и произнес:
– Благословение!
Потом провел рукой по своим седым волосам и бороде:
– Принимающий Аллаха… Влюбленный, что еще не совершил омовения, он по-настоящему любит… И благословенно желание его! О, Али-заступник!