— Экспекто патронум! — Достав палочку, что воспрещается
турнирным кодексом, я вызвал телесного патронуса. Беркут из чистого
света закружил вокруг метлы, испуская круговые
энергетические волны, отталкивающие всю нежить.
Зрители на трибунах задрав головы вверх, потеряли из виду ловца
Когтеврана, а потом увидели, как сквозь серые тучи проступает яркий
свет. Неужели конец этой пасмурной погоде — подумали некоторые.
Увы, нет. Вслед за слепящими лучами серебристого света, из тучи
вынырнули десятки дементоров, бежавшие от чего-то, или кого-то.
— Патронус… — Тихо вымолвил Дамблдор, тщательно вглядываясь в
хмурое небо.
На дементоров с тучного неба пикировал ослепительной красоты
беркут с размахом крыльев в пять метров. Ученики, не понимая
происходящего, вжались в трибуны, стараясь не отсвечивать.
Профессура наоборот, направила волшебные палочки на летящих тварей,
готовые в любой момент поддержать чужой патронус своими. Не
пришлось. Беркут за считанные секунды прогнал всех дементоров и
принялся кружить вокруг стадиона.
— Где Поттер? — Спросил Северус.
Следуя за своим патронусом, на квиддичное поле опустился и Гарри
Поттер. Он странно летел, с каждой секундой все быстрее теряя
высоту, но перед окончательным приземлением ловец Когтеврана
вскинул над головой зажатый в руке золотой снитч. Трибуны
Когтеврана взорвались аплодисментами.
В сорока футах над землей, когда управление метлой окончательно
отказало, Гарри Поттер спрыгнул с метлы и без применения палочки
пролевитировал до земли. Усиленный сонорусом голос разнесся до
каждого зрителя:
— Вот это настоящее соревнование!
Оказаться снова перед очами великого чародея Дамблдора — то что
мне нужно меньше всего для поддержания инкогнито. Уже в третий раз
я присутствую в его кабинете. Только однажды я был тут по своей
воле, из-за нужды. Каждый раз, когда сталкиваюсь с директором, на
лестнице, в коридорах Хогвартса, или на очередном матче, я
чувствую, что конспирация трещит по швам.
Нет, старик не пытается лезть мне в голову. Легиллимент его
уровня не станет целенаправленно копаться в мозгах детей, это ниже
собственного достоинства, но слушать поверхностные мысли себе не
запретишь. Побочный эффект легиллименции, это неосознанное
волшебство. Для опытного волшебника самые яркие образы и мысли —
почти что фоновый шум, от второго я застрахован, как и от
легиллименса. В природе перерожденца есть своя изюминка. Как маг, я
последователь двух совершено разных подходов к колдовству. Я могу
защитить свои мысли классической магией разума, а могу довериться
окклюменции. У меня есть выбор, чего остальные маги в принципе
лишены.