- Шевелите ногами, - прикрикнул на них Уилл, голос его звенел от
напряжения.
- Что происходит? – спросила Энн.
- Не знаю.
Что-то в голосе Керринджера заставило Мэг обернуться. Как раз
вовремя, чтобы увидеть, как тот тянет из ножен длинный нож.
Долговязый Билли с этим ножом в руках должен был бы показаться
нелепым, но почему-то совсем не показался. Наоборот, и Мэг невольно
задумалась, может, зря она так категорично отнесла его в категорию
«мы только друзья, больше тебе светит».
Распадок превратился в овраг со стенами крутыми и высокими. Шли
быстрее. Питер тянул Рокси за руку, та едва поспевала за его
широким шагом. Шон каким-то образом оказался рядом с Энн, почти
оттеснив Мэган назад.
Вдоль тропы скользили тени, тянули к людям корявые пальцы. Пальцы
неожиданно превращались в колючие ветки. Шуршала под ветром сухая
трава, что-то скрипело, шелестело, постукивало в темноте, потом и
эти звуки остались за спиной, оставив вместо тебя тягучую
тишину.
По дну оврага стелился холодный осенний туман, он покрывал
сапожки Мэг почти до щиколотки.
Мэган запахнула куртку. Подумала, что надо было одеваться лучше,
ее самый теплый зимний свитер вполне бы подошел для этой ночи. И
шапка.
Потом ей показалось – кто-то смотрит на них из темноты, кто-то
невидимый, но совсем не добрый. Мэг обернулась к Уиллу Керринджеру,
спросила едва слышно:
- Ты чувствуешь?
Он отрывисто кивнул. Мэг заставила себя идти быстрее. Будь ее
воля, она бы побежала. Но впереди маячили чужие спины, а сойти с
тропинки показалось девушке едва ли не страшнее, чем оставаться на
месте. Ощущение взгляда, буравящего спину, усилилось и крепло.
Теперь она была уверена – из темноты за ними следят.
В ночной тишине собственные шаги и дыхание показались Мэган
слишком громким. Рокси, свистящим шепотом ругающуюся на Питера,
который заставлял ее идти быстрее, ей вообще хотелось прибить на
месте. Тишина была похожа на тяжелое ватное одеяло. Мэг даже
захотелось остановиться и как следует поковырять в ушах. Вместо
этого она сказала:
- Давайте быстрее, а?
Небо над головой озарилось короткой вспышкой. По ушам ударила
настоящая какофония звуков - лошадиное ржание, окрики, лязг, смех,
собачий лай. Снова низко загудел рог. Темнота исчезла, по распадку
метались блики и сполохи.
Какая-то часть Мэг, та, которая обычно принимала самые верные
решения, заходилась в крике, требуя спрятаться, можно в кустах,
какими бы они колючими ни были, или хотя бы упасть на дорогу,
закрыть голову руками и не подниматься, пока все не утихнет.