Вместе с тем, игнорируя эти факты, В.С. Печёрин обращался к дневнику, которому доверял свое сокровенное чувство, субъективное чувство ненависти, которое В.С. Печёрин лелеял как «любимую супругу». «Это, – утверждал он, – был божественный нектар, коим я ежеминутно упивался»40.
Когда В.С. Печёрин выходил из своего одиночества, чтобы появиться в ненавистном ему свете, он всегда показывал ему фальшивое лицо, спокойное и веселое, и даже удостаивал его своей улыбки.
В.С. Печёрин создал два лица: метафизическое (внутреннее), несущее в себе ненависть к России, и эмпирическое (внешнее), излучающее доброжелательное отношение к российскому окружению.
Столкнувшись с фактами попрания справедливости российскими чиновниками, их невежеством, В.С. Печёрин создал на этой основе когнитивный образ России как огромного города бездушных, духовно мертвых людей, Некрополя. Жизнь в Некрополе означает нравственное и личностное самоубийство: в России нет свободы и порядка. Антипод Некрополя – это Запад, где есть и свобода и порядок, а значит, и жизнь. Поэтому, если культурный человек хочет прожить полноценно свою жизнь, он должен бежать на Запад.
Образ Некрополя, как образ России, в различных вариациях и стал исходным в когнитологическом формировании диссидентских настроений. Этому образу противопоставляется образ Запада как мира полной свободы и полнокровного счастья жизни. Эти образы определили навигационные ориентиры жизни В.С. Печёрина. Путь его жизни находит свое завершение в качестве «брата» католического ордена, где порядок доводится до своих пределов, регламентируя каждый его шаг. Как оказалось, Печёрин не мог получить полной индивидуальной свободы на Западе: он должен был получить ту или иную западную самоидентификацию, т.е. обрести некую новую общность с «другим». Печёрин стал католи-ческим «братом».
Герцен воспроизводит свое впечатление от встречи со ставшим католическим «братом» В.С. Печёрины в Англии: «Я смотрел на него, – вспоминает Герцен, – лицо его было старо… под этими морщинами много умерло, оставив только свои надгробные следы. Искусственный клерикальный покой был уже в его речи и в его движениях. Убегая от духовного “самоубийства” в России, Печёрин пришел к духовной смерти в католическом ордене. В духовном смысле оба “отечества” оказались для него смертельными».