– Зачем? – вяло поинтересовался Костя, докуривая.
– Как – зачем? – удивилась эрудированная бабушка в панамке. – Квартира же! Если разводится – придется делить. А так Ларка скоро уж скопытится, и он ее целиком получит. Вот и ждет, пока сопьется. Даже помогает.
– Стратег, – окурок полетел на газон. – Ладно, бабулечки, терпения вам.
– И вам, и вам! – донеслось нам вслед. Мы уже шли к приткнувшейся в кусты радиаторной решеткой «Газели». Константин то и дело останавливался, обнюхивал рукава формы и сплевывал.
– Теперь до конца смены вонять будем…
Возможно. Свою форму я обнюхивать не рискнул, чтобы не прийти к тому же выводу.
С лязгом открылась дверь машины. Сейчас запах гипохлорита, который я всегда недолюбливал, мне показался родным и близким. Я открыл бутылку, с болтающейся на горлышке биркой, где ручкой были написаны даты обновления раствора, и жестами сеятеля принялся разбрызгивать пахнущую хлором жидкость. Все лучше, чем то, чем мы пропитались, кажется, до самых кожных пор.
Окошко переборки открылось.
– Ну что, энтузиаст от медицины? – насмешливо поинтересовался напарник. – Снова есть чего сказать?
– Нечего, – буркнул я.
– А что ж так? Поговорил бы вежливо, по-человечески? Доброе слово – оно и алкашу приятно.
– Отвали.
– Жаловаться пойдешь старшему?
– Никуда я не пойду, – ответил я, закручивая пробку. – Доволен? Или еще хочешь попинать упавшего?
– Сам себя попинаешь на досуге, – усмехнулся Костя. – Просто вот тебе наглядное пособие для слишком увлеченных, как по заказу. Больных любить избирательно нельзя, если уж ты себя называешь гуманистом, будь добр свой гуманизм распространять на всех – и на аккуратную дамочку с температурой в хоромах, и на такую вот алкашку, которая вся в дерьме в крысиной норе ютится. Слабо? Мне вот слабо, скажу честно, поэтому и не разыгрываю я из себя моралиста.
– Я, что ли, разыгрываю?
– Ты еще просто молодой, – с сожалением произнес напарник. – Не ткнула тебя еще наша служба носом в то, чего мы сейчас с тобой нанюхались. А когда ткнет – не лучше меня будешь, и поздно будет бежать куда-либо.
– Я и не собираюсь бежать, – угрюмо произнес я, давая понять, что разговор закончен.
– Дурак ты, – констатировал Константин и задвинул окошко.
Судя по всему, ему нравилось заканчивать все наши беседы именно этой фразой.