Подняв за уголок плотную обложку, Ким увидел мелкие строчки на тонких шелестящих листах, напоминавших кальку.
– Библия?
Ким закрыл книгу и с трудом прочел название:
– Энциклопедия юного изобретателя. Пойдет.
Он оторвал от первой страницы клочок и попытался соорудить самокрутку, добрую часть табака просыпав в песок. Трясущимися руками, едва угадав траекторию движения, поднес бумажку ко рту, лизнул, чуть не порезав язык.
Намертво зажав край самодельной сигареты зубами, вынул из брюк коробок, достал спичку, чиркнул, закурил и, не успев сделать больше ни единой затяжки, погрузился в смиренный сон. Ему снились корабельные снасти и шины велосипеда, бумажный снег и большой воздушный шар из голубых простыней; вымя деревенской коровы и пышная пена в чашке кофе-латтэ. Ему снился запах раздавленных на ладони плодов туи и жаренных в специях устриц. Ему снился цвет и звук, какого он никогда раньше не видел в своей странной, помутневшей жизни.
Казалось, прошло одно лишь мгновение. Ким проснулся в полубреду, стряхнул со вспотевшей ладони остатки табачных шариков, с натугой тяжелоатлета рывком приподнял книгу, притянул к груди, встал и пошел.
Сквер был пуст. На песке остались следы от колес тележки с мороженым и сгустки растаявшего шоколада. Музыка в динамках смолкла, сменившись шипением, словно диктор остался в радиорубке и жарил там яичницу с помидорами. Ким был уставшим, голодным и не до конца протрезвевшим. Он автоматически брел в направлении дома, перекладывая неподъемную книгу из одной руки в другую.
Сквер, ворота, центральная улица. Витрины бутиков, мусорные контейнеры, бездомные коты. Песочница, стоянка автомобилей, подъезд.
Лифт-предатель остановился на четвертом, открыл двери и не желал двигаться дальше. Положив книгу на плечо, Ким хватался за поручни, подтягиваясь на руках и затем переставляя ноги по ступеням. Оставалось три этажа, которые он прошел, сделав ещё одну вынужденную остановку на лестничной площадке, злобно озираясь в сторону онемевшей шахты лифта, извергая в лицо проносящемуся мимо подъездному сквозняку неповторимые кудрявые ругательства. Воздух казался разреженным после мучительного пешего подъема, хотя квартира Кима уж точно не достигала горных высот.
Добравшись, наконец, до своего этажа, он сначала подошел к двери профессора и стал угрюмо пинать её.