Прыгаю на грудь коленями, выбивая дух. Левую руку фиксирую
под шею, правой хватаю за горло; левым же коленом прижимаю правую
руку, сжимающую СВТ. Контроль.
Вот теперь можно и поговорить.
– Слышь боец, я спрашиваю, отвечаешь кивком. Понял?
Алексей вперил вмени полный ненависти взгляд. Не
понял.
Сжимаю до упора кадык.
– Не геройствуй. Не то время, не та ситуация. Гансов ты три
дня назад пострелял?
Ярости во взгляде не убавилось, но кивком ответил.
Отпускаю горло, встаю. Протягиваю руку.
– Ты не обижайся, что я с тобой так жестковато. Лес – твоя
стихия, и иначе я бы просто не смог к тебе подобраться. Наслышан о
снайперских способностях. Ну а часть своих я только что
показал.
У меня к тебе есть предложение…
Обязательна ли была демонстрация силы? Думаю, да. Мальчишки
зачастую живут инстинктами, практически всё время проводящий в лесу
егерь не особо далеко от них ушёл. Чтобы доказать своё право
командовать, я должен был проявить силу. Доступно проявить, так,
чтобы мысли нарушить или оспорить мой приказ в принципе не
возникало.
С красноармейцами всё прошло проще и легче. Виктор и отец
Николай сумели собрать необходимую информацию о чужаках,
появившихся в сёлах после отступления Красной армии; их было не так
и много. И все на виду, так что полицаи успевали «поработать» с
материалом прежде, чем мы узнавали о людях. Выбор их нередко
склонялся к службе у немцев: слишком убедительным был наш разгром в
приграничном сражении, а темп германского наступления в сентябре
был ещё очень высок. Никто особо и не верил, что Красная армия
выстоит.
Тем более, тогда далеко не всех полицаев вязали кровью, да и
«громких» карательных дел за ними не водилось. Сыто, спокойно,
немцы не придираются, чем не жизнь?
Тут ещё вот что надо учесть: по деревням и сёлам разбредались в
основном те, кто разуверился в возможности продолжения борьбы. Они
просто искали тихого и спокойного места, оседали у соломенных
вдовушек, потому и предложения немецкой администрации принимали. Те
же, кто хотел сражаться, прорывались на восток, к фронту.
Но среди человек десяти местных окруженцев нашлось трое, кто
поначалу отказался идти служить фрицам. Конечно, потом бы их или
уговорили, или заставили, а может, забрали бы в заложники или
угнали в Германию.
Так вот эти трое, Владимир, Виталий и Илья, после недолгих бесед
со мной согласились вступить в отряд. Большую роль в этом сыграли
моя служба в органах и старшинство по званию. Субординация и
дисциплина сидели в ребятах крепко.