Развитие демократии не является единственной целью ЕС на постсоветском пространстве. Показательны в этом плане дебаты относительно целесообразности приглашения президента Белоруссии А. Лукашенко на майский саммит 2008 г. ЕС, посвященный «Восточному партнерству». В Европейском союзе признают, что значимого прогресса в соблюдении норм демократии и прав человека Минск не добился, но опасаются усиления российского давления на Белоруссию [Rettman]. Не менее важен и энергетический фактор, в результате чего Брюссель уделяет все большее внимание Центральной Азии (ЦА). Наибольшую активность в этом направлении проявляет Германия. Тем не менее четких механизмов реализации интересов ЕС в регионе не выработано, а экспорт углеводородного сырья можно вести только по российской системе трубопроводов. Такие транспортно-энергетические проекты, как ТРАСЕКА, ИНОГЕЙТ, «Набукко», призванные снизить зависимость Евросоюза от Российской Федерации, могут оказаться весьма политизированными, но экономически недостаточно рентабельными. Обсуждение этих проектов началось еще в 1990-е годы, а отсутствие конкретных результатов и неготовность ЕС к большим инвестициям5 привели к тому, что руководители Казахстана и Туркмении уже выразили сомнения в целесообразности строительства транскаспийского трубопровода и «Набукко» [Geopolitics]. Несмотря на то что в конце марта 2009 г. финансирование Евросоюзом проекта «Набукко» было подтверждено6, неясным остается вопрос его поддержки со стороны частных энергетических компаний [Poland defies]. При этом, отмечает Р. Гётц, нет ясности относительно долгосрочных объемов потребления природного газа в ЕС, что в перспективе может поставить под сомнение экономическую целесообразность «Набукко». По данным эксперта, даже в случае ввода «Набукко» в действие, газопровод сможет обеспечить лишь 6 % от планируемого объема импорта газа в 600 млрд. куб. м [Götz]. Сотрудничество Евросоюза, например, с Азербайджаном и Туркменистаном по поставкам углеводородов, по сути, отделено от обсуждения вопросов демократии и прав человека. В свою очередь, Баку и Ашхабад никоим образом не стремятся распространять на себя правила регулирования энергетического сектора, выдвигаемые Евросоюзом [Youngs ].
Заинтересованность в энергетических ресурсах Центральной Азии может сделать Евросоюз менее требовательным к соблюдению прав человека в этой части постсоветского пространства. Спецпредставитель ЕС в Центральной Азии уже успел заявить о «чрезмерном внимании в рамках отношений ЕС и ЦА к проблеме прав человека» [Central Asia]. Представителям местных неправительственных организаций (НПО) было крайне сложно участвовать в работе «комиссий» ЕС–Туркмения и ЕС–Узбекистан по правам человека. Отсутствует четкая информация относительно использования финансовой помощи ЕС в центральноазиатских странах (314 млн. евро в 2007–2010 гг.), материальной поддержки местных НПО [Melvin, Boonstra]. Германия при поддержке Франции, Польши и Испании выступала за отмену ограничений в выдаче виз властям Узбекистана, так как, по мнению Берлина, режим санкций оказался неэффективным и лишь мешал развитию диалога по правам человека. В любом случае в обозримом будущем влияние Москвы на пространстве бывших центральноазиатских республик СССР может сдерживаться, во-первых, скорее Китаем, а не Евросоюзом, и, во-вторых, слабостью «пророссийского лобби» в регионе.