– Да нормально с местными! Нашего брата они уважают, ну и
побаиваются, есть за что! А с языком не проблема, они тут по нашему
уже практически все шпрехают, не сцы!
– А с дебоширами что делать? – Степан задумался.
– Во! А ты себе пару сержантов подбери поздоровее, из огринов! Вон,
в Титановке сейчас молодняка много, как раз несколько отслуживших
есть! Там такие ряхи, одним своим видом все желание буянить
отобьют!
Из околотка выскочил сержант Петруха:
– Товарищ капитан, товарищ старший лейтенант, там с Титановки
звонили, скандал у них там семейный! Дррын опять с Фыркой отношения
выясняют, а старших никого нет, Быррг Йарргович с Николаем за
материалами уехали, а Йаррг Грыыхович приболел, в поликлинику в
город с утра поехал, а больше с этим амбалом никто не
справится!
– Проблем не будет, говоришь? Строго все? – Ололоев прищурившись
посмотрел на Степана.
– Ну, случается иногда!
– Ладно, поехали на твоего амбала посмотрим!
Ехать до Титановки было недалеко, доехали минут за десять.
Титановка впечатлили участкового сильнее поселка, где был его
околоток, весьма зажиточный поселок, с несколькими капитальными
двухэтажными доминами, в которых явно жили местные боссы,
засаженными картофелем и засеянными рожью полями, и натуральной
промзоной, с кузницей и пилорамой. Прямо совхоз – миллионер, а не
фентезийная деревня. Рядом с пилорамой, стоял Зил-бычок, машину
разгружали несколько рабочих богатырского вида, возле небольшого
пруда на окраине деревни сидели мальчишки с удочками, по улице
носилась чумазая детвора, в общем, нормальная деревенская
жизнь.
На въезде в поселок их встречали, посреди дороги стояла высоченная,
хорошо за два метра бабка, в мешковатом сером платье из грубого,
некрашеного льна, в руках она сжимала толстую, суковатую
клюку.
– Ну что тут у вас, Хрыгговна? Дебоширят? Ты вызывала? – спросил у
бабки Степан, высунувшись в окно.
– Я вызывала, Степан Палыч, я. Дебоширят, еще как дебоширят! Только
вот сейчас немного притихли, но скоро опять начнут. Знаю я их! –
старуха повернулась в сторону домов и пригрозила своей клюкой. – А
всё ентот Дррын! Дурной совсем, дури много, силищи еще больше, а
ума нет совсем! Сидела я значится дома, слушала радиву! А тут ентот
толстомясый к зазнобе своей припёрся и давай орать! Как полоумный!
А мне из-за их воплей радиву неслышно! Я к им пошла, говорю – орите
потише, мне радиву не слышно, а они мне – отлезь, тётка Хрыгла, без
тебя разберёмси! Разберутся они! Опять до вечера орать будут!