Не знаю, как другие мужья, но Рустам не заметил моего трудового подвига. (Это, наверное, тоже входит в традицию?) Заметил только, что я прекрасно выгляжу. Ещё бы, я освежилась, надела одно из нарядных платьев, полученных в подарок, успела подкрасить ресницы и губы. Красивая, бужу мужа поцелуем.
– Даша! Прекрасно выглядишь, даже лицо немного загорело. Ты так похожа на таджичку в этом наряде!
– Доброе утро! Твой папа ждёт тебя завтракать, – говорю ему.
А мысленно добавляю, что не только нарядом похожа на таджичку. И было бы странно, если бы у меня не загорело лицо под этим палящим солнцем. Но вслух ничего подобного не говорю, потому что это похоже на жалобу. Надира только что прочитала лекцию о том, что жаловаться мужу – последнее дело, перед ним я должна быть всегда приветливой и доброжелательной, за это он и будет меня любить. Рустам тут же доказывает её слова: нежно целует меня, говорит то, что каждая женщина больше всего хочет слышать – «люблю тебя», и сам весь светится счастьем и довольством. Впрочем, как я понимаю, именно ради этого и вся утренняя суматоха – чтобы мужчина был доволен.
Во дворе, под виноградником, небольшой помост, айвон, как назвала свекровь эту своеобразную террасу. На нём лежит ковёр. Ковры тут везде, даже на улице. Свекровь сказала – это символ достатка. Как я понимаю, попала в богатую семью. Должна быть рада. На айвон мы с Надирой устанавливаем неизменный низенький столик, достархан, за который усаживаются Рустам и его отец. Подношу блюда, которые мне подаёт свекровь. Стол накрыт, я возвращаюсь к печке, наливаю себе суп и иду к мужу, чтобы присоединиться. С трудом усаживаюсь, не понимаю, как у меня получится кушать, стоя почти на коленях, куда деть ноги. Наконец, как-то разместилась рядом с Рустамом. Вижу пристальный взгляд свёкра, непонимающе смотрю ему в глаза, хочу спросить, что ему нужно, но из головы вылетает и его имя и принятое здесь обращение к отцу.
– Тебя зовёт мама, – говорит мне шёпотом Рустам и помогает подняться на ноги.
– Извините, – говорю я, всё так же глядя прямо на свёкра, и выбираюсь из-за стола.
Подхожу к свекрови, она гневно смотрит на меня. Что я успела натворить?
– Никто, даже мужчины, не имеют права смотреть в лицо старшему, а уж тем более женщина, – торопливо выговаривает мне свекровь, за руку утаскивая подальше от помоста, – Девушка должна скромно опускать глаза, это во-первых. Во-вторых, я ещё вчера говорила, что мужчины и женщины не сидят за одним столом.