— Пользуйся тем, что тебе уже даровано свыше! Ты и так
сумел все перевернуть с ног на голову, и получить шанс исправить
ошибки. — Девушка обняла громилу и участливо погладила рукой. —
Успокоился? Готов к просмотру? Включаю...
На галоэкране в такт нарастающей, то местами плавной, то
рваной, пробивающейся сквозь помехи музыке появилась очаровательная
Аша.
Гибкая, подвижная, при полном макияже и одетая в черный
облегающий все тело скаф. Даже ее прекрасная рыжая головка с ушками
и хвост были затянуты в черный бликующий материал наподобие
латекса. Напоминая обычную земную девушку в костюме кошки. Этакая
пластичная черная пантера без морфирования в боевую
трансформацию.
Движения любимой были плавными, она мило улыбалась в
камеру, вызывая щемящее чувство безвозвратной потери самого
дорогого, что могло быть на свете.
И тут она красиво запела старую земную песню, которую он
когда-то слышал дома. Явно этот зашхерившийся куда-то в сознании,
когда нужен, хитрый пострел, симбионт помогал ей подбирать
репертуар.
Наши тени скрывались под лампой,
Чтобы эту любовь не увидел никто.
Я попробую в такт на пуантах,
Сердце плачет со мной, это скроет
пальто.
Возьми меня, я к тебе, о тебе, для тебя вся, может, я
зря?
Возьми у меня всё тепло любя на
ладонях.
Никогда, никогда,
никому, никому
Я тебя не отдам, я тебя не отдам, я тебя не
отдам.
Никогда, никогда,
никому, никому
Я тебя не отдам, я тебя не отдам, я тебя не
отдам.
Никогда, никогда.
Слышишь, это тепло не от моря,
Я тебя не забыла, но ты не один.
Мои губы с тобою не спорят,
Твоё имя ласкают тысячи льдин.
Обними меня, я к тебе, о тебе, для тебя вся, может я
зря?
Отними у меня всё тепло любя поцелуем.
Никогда, никогда,
никому, никому
Я тебя не отдам, я тебя не отдам, я тебя не
отдам.
Никогда, никогда,
никому, никому
Я тебя не отдам, я тебя не отдам, я тебя не
отдам.
Никогда, никогда.
Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда,
никогда!1
Улыбнувшись напоследок, Аша грациозно ушла, растворившись
в черноте космоса.
Нежный голос кошки задел за живое, и тут землянина
прорвало, словно с него слетел невидимый психологический блок. Он
неожиданно заплакал редкими, скупыми мужскими слезами, через
которые схлынуло все накопившееся напряжение.
Деликатно просидев так в тишине и темноте некоторое время,
Ирша передала землянину обратно пустой белесый кристалл. Где-то
вдалеке на грани слышимости возник и пропал легкий шорох,
заставивший Беркутова встрепенуться и собраться.