– А пиво? – спросила Лиза, разом почувствовавшая лютый голод.
– А как же ж! – И Надежда с гордостью выставила на стол высокие, темного стекла бутылки с «Кемским двойным» и штоф «Новгородской княжеской».
– Девки, упьемся ведь! – вполне искренно всплеснула руками Лиза, которая давно уже не позволяла себе «гулять вволю».
– Не робей! – отмахнулась от нее Надежда. – Однова живем! А мы тебя, почитай, с мая месяца не видели. Только в газетах про твои художества читали!
Она покачала головой, рассматривая Лизу хитрым взглядом, и тут же бросилась обнимать ее и целовать, а вскоре к ним присоединилась еще и Клавдия, бросившая по такому случаю сковороду с сосисками на произвол судьбы. Наобнимались вволю. Перецеловались. Да так страстно, с такой неподдельной искренностью, что чуть снова не ввели Лизу в грех, но она устояла, чем и осталась невероятно горда.
Отсмеялись, Клава вернулась к плите, а Надежда взялась разливать.
– Ну, что, Лизонька, первый тост за тебя! – подняла она граненую рюмку. – За авиатора Браге!
– Ну, ты и скажешь! – смутилась Лиза, но водку все-таки выпила.
– Закусывай! – кивнула Надежда на стол. – Огурчики сей год у Лукодьялова особенно удались, да и капустка хрустит, что снег под лаптем!
– А что ты о газетах давеча сказала? – Лизу дважды упрашивать не пришлось, сама все увидела и по достоинству оценила. Прихватила пальцами огурчик в пупырышках, бросила в рот и заработала челюстями, по ходу дела подтягивая к себе готскую ветчину и душистый белый хлеб.
– Так ты что, не знаешь? – удивилась обернувшаяся от плиты Клава.
– О чем? – Лиза все еще не поняла, о чем идет речь, и, соответственно, аппетита не потеряла.
– «Себерский курьер» с ноября месяца публикует переводы из чикагской «Трибьюн»… – Надежда смотрела на Лизу и явно ожидала от нее какой-то реакции.
– Ну? – кинула реплику Лиза, одновременно пережевывая квашеную капусту, хамон и хлеб. – И что?
– Серия очерков об экспедиции в Ярубу…
– В Ярубу?! – вот тут до Лизы и дошел смысл происходящего. – Чьи очерки?
– Не знаю, – пожала плечами Надежда и, усмехнувшись, принялась разливать по второй. – Какой-то тип по фамилии «Питсбургер». Псевдоним, вероятно.
– Питсбургер, говоришь? – Лиза знала одну дамочку из Питсбурга, которая могла так назваться, и подозревала, что это именно у Рейчел Вайнштейн прорезался вдруг литературный дар.