Позади тоскливо и безнадежно выл Умка.
– Бомбочка… Я каменею… Прости, не увидеть мне наших деток…
Тролль застыл в неестественной позе, поддавшись первородному страху своей расы – истовому ужасу превращения в камень.
– Умка, отставить! Борись, это всего лишь давление на разум! Морок!
Я зачерпнул остатки Тьмы – внутренний сосуд опустошался с невероятной скоростью – противиться давлению кошмаров древнего бога было очень не просто. Энергия списывалась по самому разорительному тарифу.
Метнул живительные брызги в тушу альбиноса.
Тролль вздрогнул, в глазах на мгновение мелькнул разум.
Я тут же заорал, привлекая к себе внимание и забивая скромные мощности его входящих информационных каналов.
– Умка! Умка, твою мать! Ты… тебя… тебя как Бомба наедине называет?!
Тролль наморщился, лоб пересекла единственная складка. Повернул ко мне голову, с трудом шевельнул губами.
– Кар… Карлсончик… И еще – Винни-Пухом… Я все спросить хотел – это кто? Она смеется, не говорит…
Я пятился к порталу, не решаясь подставлять тварям спину, и забалтывал разум друга.
– Я расскажу! Обязательно расскажу! Тащи свою поклажу в арку, сейчас выскочим и за рюмкой чая – как на духу! Ну же, шевели батонами! Господи, какой же ты медленный, как каток…
Хронос вздрогнул в своем саркофаге, чуть поменял позу. Едва подсохшие раны вновь заблестели темной влагой. Древний бог раздраженно поморщился.
Время явно скакнуло. Желудок прыгнул к горлу, словно самолет попал в бесконечную воздушную яму. Ноги вязли в пространстве, в ушах звенело, окружающие нас химеры бились о хлипкий Щит Тьмы.
– Скорей-скорей! – только и мог я беззвучно шевелить прокушенными губами. Эльфийские зубы остры, как осколки алмазов, что далеко не всегда идет на пользу.
Из глубины подземелья доносилась заполошная стрельба. Видать, вскипела-таки нежная электроника дроидов, не выдержав запредельного давления древнего бога. Звенело битое стекло, что-то глухо взрывалось и трещало электрическими разрядами. Хана нашим складам и винным кладовым…
– Я сам… – раздался позади едва слышный хрип.
Пашка!
Не выдержав, обернулся, и тут же бросился на помощь к шатающемуся от слабости Главе Пантеона. Вот теперь на своих двоих – обязательно уйдем!
Нырнул под руку бога, подставляя ему плечи для опоры. Пашка повернул ко мне пепельно-серое лицо и слабо улыбнулся.