Виктор смутился, с болью в сердце, сознавая, что Лиля была права. В свои восемнадцать лет он принадлежал к девственникам, как в смысле своей непорочности, так и в смысле полного отсутствия юных дев вокруг своей скромной персоны. Если бы юношам на джинсы вместо фирменного лейбла можно было наклеивать статистику опыта интимного взаимодействия с девушками, то на ярлыке Виктора, несомненно, написали бы «нецелованный мальчик». От этого нелестного в мужском функционировании эпитета он, независимо от волеизъявления и уязвлённого подсознания, чувствовал себя в некотором смысле ущербным и закомплексованным. Возможно по этой, в общем-то, нелепой причине он позволял себе в отношениях с девушками, которые не очень-то обращали внимание на низкорослого и щуплого юношу, высокомерие и непозволительную амбициозность. Но на пороге сегодняшней ночи, когда ещё не улеглось утреннее волнение, когда лунные отблески хаотично блуждали по светлым барашкам горной речушки, Виктору показалось, что шальная звездочка, стремительно скатившаяся с тёмного небосклона, томно прошептала ему:
– Ловите, юноша, судьбу за хвост, сегодня настал ваш звёздный час.
Выждав, когда искры угасающего костра перестанут взлетать в млечное поднебесье и ребята начнут расходиться по своим серебристым палаткам, Виктор, приблизился к Лиле и накинул на её оголённые плечи свою ветровку. Он, с не свойственной ему бархатной интонацией в голосе, предложил ей осмотреть достопримечательности прикарпатского села, на окраине которого были разбиты их палатки. Смотреть, прямо скажем, было нечего. Деревни в Карпатах, как правило, вытянуты вдоль реки и располагаются в долине. Не составляло исключения и село Синевидное, центральная и единственная улица которого копировала изгибы и повороты реки. О цивилизации напоминали только светящиеся окошки покосившихся фасадов деревянных хат. На самой улице, несмотря на наличие фонарных столбов, что всё-таки свидетельствовало об электрификации села, стояла кромешная тьма. Лиля крепко держалась за руку Виктора, пугаясь ночной черноты, сердитого журчания горной реки и непонятного молчания всегда словоохотливого Бровченко.
Незабвенный Оскар Уайльд когда-то произнёс неотразимую фразу:
– У женщин поразительная интуиция, и ничто не остаётся ими незамеченными, кроме очевидного.