Друзьям оставалось только ждать, когда лоси уйдут в другое
место. Так, притаившись в засаде, Бабельянц и Гоблинович провели
немало времени. «Интересно, – рассуждал Иннокентий, – а если Антоха
и Дюндель улетят без нас, то как мы с Матвеичем здесь выживем?»
Елдыринец невольно представил себе жизнь на Пищимухе. Как ни
странно, он совсем не испугался. «Всё, вроде, есть – почти как
дома. Иногда здесь даже продукты питания утилизируют… Одна беда –
лоси. И выпить нечего. Нормальный человек в здравом уме алкоголь на
помойку не выбросит… А без него, как ни крути, плохие из нас
робинзоны…»
– Уходят, уходят! – возбуждённо проговорил Бабельянц.
Иннокентий мгновенно опомнился.
– Матвеич, – произнёс он как можно тише, – здесь возле меня
какие-то фекалии… Наберём их в коробку и свалим отсюда к чертям
собачьим, да поживее.
Аккуратно двигаясь, Бабельянц снял коробку с плеч. Ползая на
животе и поднимаясь на локти, друзья торопливо складывали своё
сокровище в картонную тару. Совок присвоил Матвеич; Иннокентию
приходилось работать голыми руками. Когда коробка почти
наполнилась, Бабельянц внимательно посмотрел туда, где ранее он
видел животных.
– Порядок, – сказал старик, – эти твари далеко ушли.
К вершине холма добирались ползком, как военные разведчики в
тылу врага. Когда же пик был пройден, друзья подумали, что лоси уже
их не увидят. Оба, словно по команде, поднялись и побежали. Хотя
сложно назвать бегом неловкое, затруднённое движение сквозь зыбучую
трясину мусора.
Тем временем друзья остановились отдышаться. Бабельянц, громко
охая, держался за спину: абсолютно не вовремя дал знать о себе его
давний радикулит.
– А чтоб меня трансгрессия… – стонал несчастный старик. – Помру
я здесь – и всё, конец мечтам! Не дождутся меня элитные
куртизанки…
– Держись, Матвеич! – говорил Иннокентий, забирая у Бабельянца
коробку с экскрементами. – Потерпи: немного уже осталось… Если
хочешь, пойдём помедленнее. Нас наверняка никто не пресле…
Внезапно голос Иннокентия оборвался. Вдали, темнея на фоне
пластиковых нагромождений, показалась фигура космического лося. В
голове Иннокентия возникла единственная мысль – спасать свою
шкуру.
– Матвеич, там лось! – оголтело заорал Иннокентий. – Бежим!
Бабельянц, который в это время сгорбленно стоял, мгновенно
выпрямился, будто бы ошпаренный кипятком. Вытаращив глаза, он в
ужасе уставился туда, куда смотрел его товарищ. Рогатая угроза
неумолимо приближалась, опустив голову и отталкиваясь от
поверхности всеми копытами.