Кто-то воспринял ее как «критику западного общества», удар по «загнивающему капитализму», «мещанству» и т. п. Действие-то происходит в глубоком тылу проклятых буржуинов…
Подобного рода реакция возникла лишь у тех, кто не смог или не пожелал пробиться сквозь внешнюю оболочку повести, сквозь ее «камуфляж».
Илана Гомель наивно увидела в «Пикнике» какую-то «гносеологическую открытость» и «свободу от идеологических схем» (статья «Братья Стругацкие: поэтика цензуры»). Вот уж дудки! Какая там открытость. Илана Гомель считает, что «интеллектуальное ядро» повести составляют безнадежные попытки землян понять значение артефактов из зоны и… «намерения их создателей». Вот уж странное заявление: простой парень Рэд Шухарт ни в одном глазу не исследователь. Он в гробу и в белых тапочках видел намерения тех, кто создал «пустышку», «ведьмин студень», «черные брызги» и т. п. За все эти хабаринки можно получить «зелененькие» – вот и вся суть его отношения к Зоне. Каждый из героев, по мнению Иланы Гомель, натыкается на «непреодолимый барьер познания непознаваемого, нахождения имени тому, что за пределами всех привычных языковых схем». Далее Илана Гомель пускается в филологические игры: «Зона становится означающим без реального референта; но именно благодаря своей семантической «пустоте» она указывает на реальность – в том числе политическую – как на неустойчивую конструкцию, временный артефакт, шаткую структуру идеологем, выстроенную властью и культурой. Находясь за границами социального договора о природе действительности, Зона делает эти границы осязаемыми и тем самым указывает на возможность их изменения».
Всё это очень тонко и многозначительно, но совершенно ошибочно. Можно, конечно, сплести ажурное кружево из водосточных труб, но для этого есть и более уместные материалы.
В повести четко, прямым текстом, говорится о слишком большой устойчивости политической и культурной системы мира. Именно эта устойчивость порождает пессимистические ноты в оценке действительности главными героями, в т. ч. и теми, кто служит устами авторов. Система должна быть изменена… но как? какими орудиями? какими методами? где у нее уязвимые места? Не против «шаткой структуры» придется идти – против глыбищи! Очень, очень трудная задача…
Однако и те, кто понимал творчество Стругацких намного глубже, не пришли к единому мнению.