Я продолжил полёт вдоль горного хребта над поселениями птиц, от чего они взлетали, собираясь в огромную живую массу, а затем снова усаживались на твердь, возвращаясь на места по мере моего удаления. Так, будоража местных жителей и создавая в их рядах забавную панику, я и летел над границей между водной стихией и твердью мира. Сопровождавшая меня какофония птичьих криков, выражающая недовольство моим присутствием, полностью отвлекла от тревог и осмысленного созерцания местности, над которой я проносился. Как вдруг пространство пронзил жуткий крик, от которого стало не по себе. Я остановился и увидел застывшего на месте человека, пристально смотрящего на меня. Его лицо было белым, глаза выпучены, и, кроме страха, ничего не выражали. Он полностью онемел и был не в состоянии пошевелиться от сковавшего его чувства. Но спустя некоторое время человек смог побороть страх, восстановив контроль над телом, и медленно попятился назад. Затем резко развернулся и побежал прочь, сломя голову. Видимо, моя внешность не вписывалась в окружающий пейзаж мира и приводила местных обитателей в негодование, и даже, как в этом случае, в ужас. Поэтому пришлось стать невидимым и продолжить знакомство с миром в менее заметном облике, не нарушающем местное спокойствие и обыденность.
Человек скрылся из вида и был уже на достаточно большом расстоянии, а едкое чувство страха продолжало витать в пространстве. Я прислушался к нему и обнаружил, что оно не исчезает, а только растёт, причём принадлежит множеству людей. Помимо ужаса я уловил принесённый из-за гор порывом ветра запах крови. Именно той, что имел возможность вкусить в замке Тьмы. Сладкий, дурманящий аромат, наполненный огромной жизненной силой, распространялся быстро, словно кровь текла рекой, и манил, затмевая разум. Во мне проснулась неведомая до сих пор жажда, пробудившая основной инстинкт демона – убивать.
Не предпринимая попытки сопротивляться, я полетел на запах крови. Огибая рельеф горной гряды, я увеличил скорость. Жажда гнала меня вперёд, постепенно сводя с ума. Окружающий мир сменил краски и очертания, став красного, возбуждающего цвета. Я видел перед собой лишь тропинку в воздухе, образованную пьянящим благоуханием, исходящим от щедро растекающейся алой жидкости. Во мне будто всё умерло, словно душа уснула, и бодрствовал лишь инстинкт убийцы, требующий немедленного удовлетворения жажды.