Арман замолчал.
– Что же она потребовала? – поторопила его Кася.
– Ее лицо, – просто ответил тот.
– Что? – изумилась девушка.
– Лицо, – повторил Арман. – Богиня была безликой, люди поклонялись черному камню, и она решила, что теперь она должна открыться обычному человеческому взору. Но это лицо должно было быть особенным. И Великая Богиня сделала свой выбор.
– А что же девушка?
– Она вернулась и стала Великой Королевой, и еще с тех пор люди считали ее живым воплощением Богини…
– Извините за отлучку, – прервала разговор вернувшая в салон Екатерина Дмитриевна.
По встревоженному виду матери Кася поняла, что случилось нечто важное. Но вопросов задавать не стала, предпочла дождаться, пока за последним гостем закроется дверь, и только тогда повернулась к матери.
– Может быть, теперь расскажешь, что случилось?
– Точно не знаю, – призналась мать, – но ничего хорошего.
– От кого был звонок?
– От нотариуса Фредерика, мэтра Периго.
– Проблемы с завещанием?
– Похоже, что да, и не только, – зябко передернула плечами мать.
– И в чем же дело? – напряглась Кася.
– Периго не захотел говорить об этом по телефону. Он меня только подробно расспросил о твоем приезде. Потом о людях в деревне. Сказал, что Раймон намерен сражаться до конца и не соглашается на передачу ему квартиры в Орлеане. По словам мэтра, он заявил, что ему нужно все наследство, и в первую очередь Бьерцэнэгро.
– У него есть деньги вести долгую юридическую битву? – удивилась Кася. – Фредерик же постоянно говорил, что у его племянника карманы – решето, ни одна копейка в них не задерживается.
– А вот теперь, похоже, задержалась. И именно это насторожило мэтра. Он навел справки и очень обеспокоен полученными сведениями.
– Он тебе сказал какими?
– Нет, он хочет поговорить со мной лично и уже взял билеты на завтрашний поезд.
– Его надо встречать?
– Нет, он сказал, что доберется сам, и назначил нам встречу на послезавтра на десять часов утра.
– Почему мы не можем встретиться завтра?
– Он сказал, что сначала должен выяснить некоторые подробности и только тогда сможет поговорить с нами.
– Надо было настоять, мама! – воскликнула никогда не отличавшаяся терпением Кася.
– Он был непреклонен.
– А все-таки это очень странно!