Девушку звали Ханна. Она находилась в прыжке, когда я подобрал ее под сосной, положил на плечо и, словно ковер, спокойно понес к машине. Прыжок длился около десяти часов. Это я выяснил лично, когда Ханна воткнула в меня ампулу с пружиной. Я тогда не спал больше суток и по оплошности задремал в пыльном гостиничном номере, который снял, чтобы Ханна пришла в себя. Она, видимо, очухалась, достала откуда-то катапульту (так хопперы называют шприц) и, не стесняясь, отправила меня в кошмарный мир-лесопилку, где я прожил целую жизнь среди разумных пиломатериалов и угнетавших их механизмов. Очнувшись, я не нашел ни наличных ни оружия. Я еще только начинал свою карьеру, а потому порой допускал досадные ошибки. Добравшись до первого банкомата, я авторизовался с помощью сетчатки глаза и снял немного денег. Ханна без труда отыскалась в том же месте – дурочка послушно вернулась к хопперам жевать записки безумного корнеплода. Я крепко ее связал и успешно доставил в Самару, к родителям.
Не думал, что снова испытаю действие пружины. Но именно ее мне и ввела девушка в маске зайца. Я барахтался в киселе своего прошлого, врезаясь в комочки смутных воспоминаний. Шлеп! Мне восемь лет, и я скармливаю бродячим собакам хлеб, за которым меня отправила мать. Разглядываю себя со стороны. Маленький, напуганный, глаза на мокром месте. Собаки лижут мои покрытые цыпками руки. Скулят. Тоскливое зрелище. Шлеп! Комочек киселя превращается в лицо Лоры. Волна разорвавшегося внутри блаженства пускает рябь по ее нежной коже. Она замечает мое присутствие и болезненно скукоживается, испуская импульсы жалости и недоверия. Нет. Лора не любит меня. Шлеп! Я хочу отвести ствол, но, куда бы ни пряталась красная метка лазерного прицела, везде материализуется его расплывшаяся физиономия. Савва Зиль. Этот садист был достоин смерти, но не моими руками. Лысый, щекастый будто бульдог, он торжествует, злорадствуя над моим падением. А за ним я вижу очередь. Длинную очередь тех, кого превратил в тени. Каждый с терпением, на которое способны лишь мертвецы, ждет возможности рассверлить меня своими черными глазами.
Шлеп!
– Привет, дружок, – склонилась надо мной девушка в маске зайца, – как спалось?
Я бы схватил ее тонкую шею и размозжил это фарфоровое личико о свой лоб, но тело было парализовано. Хотя язык ворочался.