Обозревая современное ему состояние наук, Бэкон удрученно констатирует, что они пребывают в весьма жалком состоянии: в них нет системы, они полны умозрения, и истинные суждения так перемешаны с ложными, что невозможно отделить одно от другого. «Ни в логике, ни в физике в понятиях нет ничего здравого. «Субстанция», «качество», «действие», «страдание», даже «бытие» не являются хорошими понятиями; еще менее того – понятия: «тяжелое», «легкое», «густое», «разреженное», «влажное», «сухое», «порождение», «разложение», «притяжение», «отталкивание», «элемент», «материя», «форма» и прочие такого же рода. Все они вымышлены и плохо определены». (1. Т. 2, С. 14).
Подобное жалкое состояние науки есть тяжкое наследие предшествующих времен. Старая наука пренебрегала опытом и слишком увлекалась умозрением. Разум, оставляющий поля опыта, неизбежно впадает в умозрение и фантазии.
Сама природа человеческого разума делает его уязвимым для заблуждений и предрассудков. «Человеческий разум не сухой свет, его окропляют воля и страсти, а это порождает в науке желательное каждому. Человек скорее верит в истинность того, что предпочитает. Он отвергает трудное – потому что нет терпения продолжать исследование; трезвое – ибо оно неволит надежду; высшее в природе – из-за суеверия; свет опыта – из-за надменности и презрения к нему, чтобы не оказалось, что ум погружается в низменное и непрочное; парадоксы – из-за общепринятого мнения». (1. Т. 2. С. 22).
Таким образом, прежняя наука пребывала в бессилии и часто принимала за истину то, что таковой не являлось. Она слепо доверяла авторитету древних и вместо самостоятельного поиска истины избирала путь повторения и компиляции. В итоге, древние авторитеты превратились в сущее проклятие для научного знания. Своей непоколебимой важностью и иллюзией обладания истиной они препятствуют реальному обретению знания. Доверяя им, исследователь не видит нужды в дальнейшем поиске.
Особенное неудовольствие у Бэкона вызывает Аристотель, «который своей диалектикой испортил естественную философию, так как построил мир из категорий». Такое раздражение на античного Философа весьма характерно для многих мыслителей Нового времени. К концу Средних веков Аристотель стал символом науки, и его труды активно использовались философами. Авторитет Аристотеля был непререкаем. Его положения были возведены в ранг догмы. Именно поэтому новые наука и философия, сражаясь с наукой старой, принуждены были сражаться и с Аристотелем.