— Вот же дурак! — услышал Кун возглас монаха.
Тело скрутила судорога, как если бы ударили оглоблей между ног.
Нет, не так. Не оглоблей. Это был раскаленный металлический прут,
такой, каким пользуются палачи, когда ворочают угли в жаровне.
Нутро подпрыгнуло к горлу. Не то защищал Кун, ой не то.
Расправы не получилось. Вернее, жертва и охотники поменялись
местами. Кун и его люди скулили, валяясь на дороге, а монах сплюнул
на ближайшего к нему разбойника:
— Мир идиотов. Как вы мне все надоели!
Сказал и скрылся в том заулке, в котором совсем еще недавно
скрывался разбойник и его подручные.
******
Звезды гасли. Нет, не те, что на небе, а те, что плясали перед
глазами. Тянущая, казалось, во все стороны одновременно боль в паху
отступала. Кун рано поверил в ее отступление, попытался
перевернуться, если не на спину, то хотя бы набок. Отчего-то
думалось, что, повернись набок, подтяни колени к подбородку, и
дышать станет легче. Нет! Как только Кун пошевелил ногой, боль в
отбитом напрочь мужском достоинстве вспыхнула с новой силой,
зажигая перед глазами новые звезды. Лучше еще обождать.
— Кун, а Кун…
Какой противный голос все-таки у Крысы. Надо же, очухался
быстрее всех. И впрямь Крыса. Живучий, ничего его не берет. Подполз
на брюхе, за лицо Куна лапает.
— Чего тебе, — сквозь зубы прошипел Кун.
— Уходить надо, — прильнув к уху влажным ртом, прошептал Крыса.
— Этот огонь, ну… которым нас шарахнуло — его же с базара столбовые
увидеть могли. Столбовой —это тебе не стражник. От него не
откупимся.
Кун застонал, собрав волю в кулак, принялся подниматься на ноги.
Крыса дело говорил. Так оно и случится. Столбовой придет. И уже не
синим пламенем, а честным железом поснимает их головы с плеч. Без
суда.
Подъем дался с трудом. Кун, превозмогая вспыхнувшую с новой
силой боль, подвывая, все-таки принял вертикальное положение.
Опираясь на хлипкое плечо Крысы, подошел по очереди к каждому из
ватажников и лично помог подняться на ноги. Так-то; о себе надо в
последнюю очередь думать. Тогда и люди, водимые тобой, за тебя
умереть не испугаются. Отошли в знакомый заулок. Осмотрели раны.
Ничего страшного не было, так, пустяки. Подумаешь, волосы
подпалило. Вырастут новые. Только кожа на лице саднила и
натянулась, моргать страшно. Казалось, может лопнуть от моргания
кожа над глазами. Больше всех досталось, как выяснилось, именно
Куну. По такому месту да магическим пламенем. Все молчали, лишь
кивали сочувственно лысыми головами. Кто знает, не отнял ли
магический огонь мужскую силу?