Современная Макиавелли Италия переживала глубокий политический, социальный и экономический кризис. Надвигалась рефеодализация. Все крупнейшие государства Италии лихорадило. В 1494 году флорентийцы прогнали Медичи и возродили у себя республиканский строй. Однако и после этого Флоренция не успокоилась. Она еще раз сменила политический режим в 1498 году, затем в 1502-м и в 1512-м. Между 1499 и 1512 годами во главе Милана четыре раза появлялась новая власть. В 1509 году Венеция оказалась на краю гибели. В Риме царили бесконечные смуты. В Романье и Марках не прекращалось брожение, Неаполь не раз менял правителей. Ни один государственный строй в Италии – ни в тираниях, ни в королевствах, ни в республиках – не казался надежным и прочным. В то время как Франция и Испания превращались в мощные абсолютистские государства, культурная и все еще очень богатая Италия утрачивала не только гражданские свободы, но свою национальную независимость.
В 1494 году в Италию вторглись полчища французского короля Карла VIII, заявившего династические претензии на неаполитанский престол. Французы прошли по всему полуострову от севера до юга, но не встретили нигде ни малейшего сопротивления. Миланский герцог Людовико Моро, папа Александр VI Борджа и правительство Венеции не сочли для себя выгодным вступиться за Неаполь, потому что они видели в королевстве только лишнего конкурента и соперника. «Все постоянно толкуют мне об Италии, – иронизировал Моро, – а между тем я ее никогда не видел». Это было началом конца. В 1499 году в Италии появилась армия преемника Карла VIII Людовика XII. На этот раз французский король предъявил права не только на Неаполитанское королевство, но и на Ломбардию, и она была тут же присоединена к его владениям. На Неаполь теперь зарилась также и Испания. В 1500 году в только что освобожденной от мавров Гранаде Испания и Франция подписали договор о разделе территорий всей Южной Италии. После этого более пятидесяти лет в Италии не прекращались жесточайшие войны между Испанией, Францией и империей. Итальянские государи и папы принимали в них самое деятельное участие. Рассчитывая округлить собственные владения за счет соседа, они слепо и беззастенчиво торговали землями, кровью и свободой всего итальянского народа.
В этих условиях социальное и идейное размежевание внутри итальянского гуманизма неминуемо должно было принять особенно резкие формы. Писателям Возрождения приходилось теперь либо сознательно закрывать глаза на бушующие вокруг них политические вихри и, все больше отстраняясь от слишком страшной реальной действительности, искать спасения в гавани «чистой поэзии», либо, развивая дальше, углубляя и актуализируя этико-политические концепции Петрарки, Бруни, Поджо, Понтано, стремиться обуздать политическую бурю национального кризиса с помощью тех сил, которые давали им разум и их «studia humanitatis» – «наука о человечности». Макиавелли пошел по второму пути. Вот почему его произведения, отражая глубочайший кризис итальянского общества на рубеже XV и XVI столетий и являясь формой его гуманистического осознания, не были сами по себе выражением кризисности ренессансного мировоззрения. Ни в одном из них невозможно обнаружить панической растерянности пред хаосом бытия. Макиавелли изображал трагическую дисгармонию жизни не во имя эстетического утверждения дисгармоничности как естественного состояния мира, а ради ее этико-политического преодоления. В возможности такого преодоления автор «Государя» никогда не сомневался. Его веру в конечное торжество разума питала связь с наиболее живой частью итальянского общества. Именно политическая мысль Макиавелли, при всем его типично гуманистическом презрении к «черни», явилась, по словам несправедливо забываемого у нас и очень неортодоксального марксиста Антонио Грамши, одновременно и реакцией на гуманитарно-филологическое Возрождение XV века, и «провозглашением политической и национальной необходимости нового сближения с народом». «Установление иностранного господства на полуострове, – писал Грамши, – в XVI веке сразу же вызвало ответную реакцию: возникло национально-демократическое направление Макиавелли, выражавшее одновременно скорбь по поводу потерянной независимости, которая существовала ранее в определенной форме (в форме внутреннего равновесия между итальянскими государствами при руководящей роли Флоренции во время Лоренцо Великолепного), и вместе с тем зародившееся стремление к борьбе за восстановление независимости в исторически более высокой форме – в форме абсолютной монархии по типу Испании и Франции».