Эта комната была поменьше соседней.
Не такая грязная, а всего лишь замусоренная какими-то клочками
бумажек, сломанными ящиками, похожими на винные, а в разбитом
сундучке в углу у окна — очередной ключ. От комнаты на втором
этаже.
Так мы и проводили наше время. С утра
до ночи, не разгибаясь, отмывали очередное помещение, по очереди
готовили еду и много говорили. Устав, складывали на столе в
столовой пазл из плиточек для панно. Он был собран уже наполовину,
и я планировала, как только мы его дособираем, приклеить пазл на
место.
День заканчивался одинаково — мы
закидывали в навороченную стиральную машинку с сушкой изгвазданные
в процессе уборки вещи и, пока она стирала и сушила, ужинали. Ни
телефона, ни интернета я провести сюда не успела. Поэтому нам
оставалось только разговаривать. Я рассказывала Тимару о себе и
своей жизни. А Тимар мне о своем детстве, о городе, в котором
вырос, о его мире вообще.
А Дом по-прежнему радовал нас игрой в
«Найди ключ». Как только мы заканчивали отмывать очередную комнату,
в совершенно неожиданном месте находился ключ от следующего
помещения. Таким образом, на первом этаже мы имели в наличии:
прихожую, холл, ванную, кухню-столовую и четыре комнаты. Была в
расположении помещений определенная неправильность — не мог дом
быть спланирован так явно кособоко. Четыре комнаты на одной
стороне, и кухня, пусть и совмещенная со столовой, — на другой. Но
больше дверей на первом этаже не было. По крайней мере пока.
Второй этаж порадовал нас ванной и
шестью комнатами. Как такое могло быть, я не понимала. Казалось,
что внутри дома помещения вообще располагались в совершенно
произвольном порядке, никак не привязанном к внешним стенам. И,
глядя на домик снаружи, нельзя было даже предположить, что внутри
столько комнат. Потому что так просто не могло быть. Но было.
[1]
Изразцы́ — керамические плитки с основанием специальной коробчатой
формы, предназначенные для облицовки стен, печей, каминов, фасадов
зданий и др. Могут быть гладкими, рельефными, зачастую
расписывались вручную и имели высокую ценность.
Глава 4
И вот, все открытые помещения были
отмыты и радовали глаз пустотой. Как говорили древние римляне: «
Industriae nil impossible» — для прилежного нет невозможного.
Но ключ от последней двери на втором
этаже мы так до сих пор и не нашли. Массивнее, чем прочие, она и
внешне выглядела иначе. Более темное дерево, покрытое резьбой,
тяжелая круглая ручка.