Следующая новость, не менее
сногсшибательная, но гораздо более разрушительно повлиявшая на мою
неокрепшую психику, последовала от начальства. Наша контора
закрывалась, а нам надлежало срочно писать заявления об уходе. И с
завтрашнего дня мы были вольны как птицы. После этой новости
захотелось кинуться на директора с подвываниями: «Шеф! Мы все
умрем!»
Нет, можно было, конечно, и
поспорить, пригрозить, потребовать компенсацию за сколько там
полагается по закону за сокращение, но… Но все прекрасно все
понимали. И всем были нужны деньги и новая работа. А потому мы
написали заявления об уходе, воспользовались пока что еще имеющимся
доступом к интернету, разослали резюме куда только можно и
направились в ближайшее кафе на прощальный кофе.
Так вопрос о хлебе насущном и месте
обитания встал ребром. Поэтому сразу после кофе с бывшими уже
коллегами я отправилась смотреть: владелицей чего же я теперь
являюсь? Вдруг мне повезет и можно въехать туда уже сейчас? Тогда
можно попросить квартирную хозяйку вернуть мне деньги за май и
успеть переехать за оставшиеся три дня апреля. Благо вещей у меня
мало и ничего крупногабаритного.
Дорога до Малого Вронского тупика,
находящегося на самой окраине города, прошла в печальных
размышлениях на тему вечного вопроса бытия: «Что делать и как
жить?!» Выйдя на остановке, я огляделась. Тупик оказался
действительно малым — всего семь жилищ, это я успела посмотреть на
карте. Урбанизация со своими многоэтажками сюда еще не добралась, а
потому за заборами стояли тут частные дома, по три с каждой
стороны. И мой искать следовало в самом конце. Стоял он особняком,
отделенный от прочих участков широкой полосой отчуждения, или как
уж это называется. Дорога доходила до калитки и обрывалась, а
дальше — пустырь, за которым начинался лесок.
Итак, послал мне Бог…
В печали обозревала я покосившийся,
почерневший от времени высокий деревянный забор, окружающий
довольно внушительный участок земли. Подняла глаза и загрустила еще
сильнее. За ним скрывался дом, который, вероятно, когда-то мог
носить гордое название коттеджа или даже особняка. Но сейчас это
каменное обветшавшее здание выглядело нерадостно.
Бог ты мой, что ж ты мне послал?!
Маленькая каменная двухэтажка
смотрела на меня грязными стеклами окон, которые последний раз
мыли, вероятно, лет пятьдесят назад. Стены из некогда светлого
камня сейчас «радовали» глаз черными пятнами не то копоти, не то
многолетней грязи. Темно-вишневая крыша из кро́вельного железа тоже
не вызывала радостных мыслей. Единственное, что хоть немного
выводило взгляд из уныния, это немыслимым образом уцелевший на
крыше флюгер, изображающий грифона. Даже странно, что не
украли.