Стук собственного сердца заглушает длинные и такие долгие гудки.
«Возьми трубку! Ну, пожалуйста, возьми трубку!»
«Извините...» Гнусавый голос оператора рассыпает в прах мои надежды. Но я ещё не сдаюсь. Второй звонок, третий. Гудки идут, но он не отвечает. Сменил номер? Не слышит? Не хочет со мной говорить? Занят?
Мысли мелькают в голове, как в окнах домов - солнце, что взбирается всё выше по небосводу.
Нет. Тишина.
Услышать его голос и вот так просто с первой же попытки - не сильно ли я размечталась?
Что ж, ладно. Пусть. Дам ему время, особенно если он видел мой звонок.
Убираю в карман телефон. А вот и следующий автобус.
- Вика?!
Мужской голос звучит прямо у меня над головой, пока я наклоняюсь к своему чемодану. Да мало ли на этой остановке Вик.
- Беда!
А вот это уже серьёзная заявка на моё внимание. Разгибаюсь, но упираюсь взглядом только в грудь.
- Ну надо же! Беда, - чтобы увидеть, кто так рад меня видеть, приходится задирать голову повыше, потому что он нависает надо мной ещё и с бордюра.
- Кала... - сомневаюсь я. И Каланча - прозвище моего бывшего сокурсника и когда-то давно - лучшего друга - застревает на языке. - Калашников?!
- Вичка! - не дожидаясь разрешения, уже спрыгивает он и стискивает меня в объятиях такой силы, что у меня хрустят кости.
- Слава, прекрати, - задыхаюсь я, пытаясь вздохнуть. - Слава!
- Ви-и-ка! - ослабляет он свою бульдожью хватку, а потом, в порыве чувств обнимает снова. - Как же я рад тебя видеть!
К тому времени как он меня отпускает, я как раз провожаю глазами номер нужного автобуса, написанный на его заднем стекле.
- Второй автобус пропустила из-за тебя, - бью я его легонько в живот.
И автобус, конечно, жалко. Но это маленькая месть за то, что я всё же скучала по нему, когда на последнем курсе он нашёл себе девушку, и наша дружба завершилась. А потом мы закончили универ и совсем потерялись.
- О-о-ох, - кряхтит он, делано сгибаясь пополам и корчась. - А рука у тебя всё такая же тяжёлая, Матрёшка.
- А ты всё такой же балбес, - отмахиваюсь я от этого двухметрового блондина. Да, мы дружили и отлично ладили. Но эта его нарочитая любвеобильность, всегда меня бесила. Правда, хоть он и цеплялся к каждой юбке - меня это не касалось. Меня он опекал как старший брат. И это не обсуждалось.