— Откуда такие познания? — скептически поинтересовалась Рита, пряча ладонь в карман и стараясь не встречаться с таким притягательным для нее взглядом.
— Меня лет до тринадцати укачивало в транспорте. То ещё ощущение, — усмехнулся Рома. — Мама где-то вы́читала про эти точки. Относительно помогает...
— Спасибо, — пробормотала она, отталкиваясь спиной от железного стенда, замечая, как из магазина вышли его мать и брат. — Думаю, пора ехать...
Сделав пару шагов назад в сторону своего «фольксвагена», он повернулся, нахально приподнимая уголки тонких губ:
— Просто жалко, если ты салон машины испортишь. Химчистка дорогое удовольствие...
В ответ ему Рита цокнула языком, скривилась и закатила глаза, пока лицо Романа ещё шире расплывалось в улыбке. Нырнув носом в пуховик, она поспешила направиться к «ленд роверу». Несколько секунд Рома провожал взглядом подпрыгивающее от стремительного шага каштановые локоны. Но поймав на себе взор Кирилла, придерживающего пассажирскую дверь для девушки, приподнял брови с немым вопросом: «Что?».
Младший брат проделал то же самое: «Что?».
Обменявшись взглядами без ответов, оба расселись по своим машинам.
Самое странное, что доводилось видеть Маргарите тридцатого декабря — это раскидистые ветви пальмы, украшенные елочными игрушками на фоне плавно бегущих к берегу волн. Если родной город провожал белоснежными пейзажами и смешными шапками на головах прохожих, то Сочи встретил непривычно игривыми лучами солнца и людьми, порой одетыми в одну лишь толстовку. Она даже успела пожалеть, что взяла с собой только пуховик и свитера с ботинками, но обманчивая атмосфера лета постепенно стала меняться на завораживающие склоны, присыпанные то здесь, то там белой пудрой. И чем выше поднималась дорога над уровнем моря, тем белее становились холмы.
Но вместо того, чтобы наслаждаться виднеющимися горными хребтами и головокружительными ущельями, идущими вдоль дороги, девушка отгоняла из головы ехидную улыбку Романа и старательно массажировала себе пальцем запястье, когда «ленд ровер» плавно петлял по закрученным поворотам трассы.
Ей даже пришлось притвориться спящей, чтобы не вступать в беседу с Ирмой, которая то и дело оборачивалась к Рите и пыталась о чем-либо поговорить или спросить. Девушке было не до вопросов. Теперь она понимала, почему Кирилл провел всю дорогу в наушниках. Его мать проболтала практически все десять часов. А ещё стала понятна такая молчаливость Ивана Ивановича - Ирма разговаривала за них двоих.