Не выдержав издевательств над
психикой, инстинкты орали – дама в беде, надевай красные труселя
поверх синих лосин и лети на помощь, вытянув вперёд кулак, пошёл
лезть туда, куда не просят. Сколько раз уже беседовал с Ромой на
этот счёт. Не можешь убедить благоверную, что ты мачо, а не чмо,
отступи. Подумай в чём проблема. В аргументах, в тебе или в ней?
Сейчас не средневековье и ты не феодал, чтобы жену кулаками
загонять под лавку. Ох, боюсь плохо всё это кончится для, в
принципе, хорошего, адекватного мужика. Когда трезвый.
Входная дверь у соседей оказалась
незапертой. Бесцеремонно вламываясь внутрь, набрав полную грудь
воздуха, только хотел грозно рявкнуть на тушканчика, возомнившего
себя царём зверей, как тут же осекся. Застыл с глуповатым
выражением лица, мысленно костеря себя за поспешность. Даже, вроде
как, немного сдулся в объёме. Ещё бы, если этот придурок с
неадекватными, бешёнными глазами и красной мордой, шатаясь от
выпитого, стоял в дверном проёме с охотничьей двустволкой, в
которую только что вставил патроны.
– Я, это…, – лихорадочно пытался
что-нибудь придумать в надежде сбить накал страстей.
Рома был даже не на взводе, а в
бешенстве. Гневно раздувая ноздри, словно не узнавая, пялился на
меня маленькими, налитыми кровью, поросячьими глазками.
– А вот и ё..рь явился, – обрадованно
осклабился, придя к какому-то не тому выводу.
– Сосед, у тебя соли нет? – невинно
спросил, мысленно проклиная определённо невезучий день. – У меня
это, пельмешки закипели. Лаврушку нашёл, а вот с солью никак. Не
одолжишь?
– Держи, – буркнул Рома, направив на
меня ствол.
По ушам ударил оглушительный гром. В
грудь словно лошадь лягнула, снося с ног, вынося обратно на
лестничную клетку через всё ещё открытую входную дверь. Последнее о
чём огорчённо подумал, прежде чем темнота поглотила сознание, –
«Вот с*ка! Сдохнуть из-за щепотки соли. Эпический дятел.»
Умирать не страшно, когда нечего
терять. Не помню, кто говорил, но готов подписаться под каждым
словом. От того, что в этот момент смерть меня ничуть не пугала,
по-настоящему расстроился. Это означало, что за собой ничего не
оставил, о чём можно было бы переживать, жалеть. Если только о не
сказанных вовремя правильных словах, несделанных делах,
несовершённых поступках. Но, история не знает сослагательного
наклонения.