Поскольку кот оставался в сознании и
мог серьезно поранить, нести его в дом выглядело не самой лучшей
затеей, но этого, в принципе, и не требовалось. Любой, кто хоть
немного владеет оружием, всегда имеет при себе пару нужных
мензурок.
– Терпи! – попросил я и, вытащив из
кармана склянку с очищенной жаркой, аккуратно окропил ею рану.
Почувствовав огненную жидкость, кот дернулся, захрипел, взгляд его
на мгновение прояснился. Ульмы вокруг заволновались, но я, не
обращая внимания на нежить, вытащил следующий пузырёк и густо залил
рану оранжевой смолой.
Все, больше ничего сделать нельзя,
но кошки, вроде, живучие, и если он не умер сразу, то с большой
вероятностью выкарабкается.
После недолгих раздумий я сходил в
дом и, вылив остатки молока в миску, вернулся и поставил её возле
морды кота. Мне оно все равно не нужно, а ему, может быть, и
сгодится. Ульвы к моему возвращению исчезли, и это было хорошим
знаком.
Минут пять я ещё постоял, наблюдая
за уснувшим котом, потом вздохнул и, выйдя на дорогу, повел лошадь
к заброшенному святилищу Отриса.
Все кладбища на материке устроены
одинаковым образом. В Лоранской империи и в Южных королевствах в
центре погоста всегда возводилось святилище верховного бога. Отриса
ли, Шамы – в зависимости от местности. Земля вокруг святилища
благословлялась, и только после этого на кладбище начинали хоронить
тех, кто, по мнению духовенства, после смерти присоединится к
легионам Врага. Ведь в Ашгард и Тенебрис – два оплота, защищающих
Эритею от орд нежити и Хаоса – берут только достойных, и даже
последний крестьянин после смерти имеет шанс возвыситься: в том
случае, если он праведно жил. Всех остальных принимает освящённая
земля.
Примерно раз в десять-пятнадцать
оборотов святилища на кладбищах ремонтируются, декаду в них
проводятся службы, все остальное время они пустуют. Здесь, в
Акареме, та же история.
Небольшое прямоугольное строение с
одним-единственным залом выглядело так, словно его не ремонтировали
с Тёмных Времён. Стены потрескались, крыша в нескольких местах
обвалилась, ставни прогнили, в окнах белеет толстый слой паутины.
Из пяти каменных статуй перед святилищем уцелела только одна, но
из-за толстого слоя грязи, перемешанной с птичьим пометом, Аделла
Благородная сейчас больше напоминала идолов из Фиолетовых
лесов.