Уже на пороге своей комнаты она
вдруг почувствовала, как в груди что-то оборвалось. Из неё словно
вытащили стальной стержень. Придавленная осознанием произошедшего,
Аста с трудом заперла дверь на ключ и, опустившись на пол, наконец
зарыдала, вздрагивая всем телом и всхлипывая...
Юго-Западный
Вестольд,
Проклятое кладбище
Акарема,
1039 год от Великого
Разлома,
5-й день второго весеннего
месяца.
– Мам, ребята в деревне говорят,
что ты ведьма...
– И что в этом такого? – мать
отложила в сторону полотенце и удивленно приподняла
брови.
– Ну... ведьмы ведь прокисают
молоко и по ночам целуют лягушек, – опустив взгляд, нахмурился я. –
А ещё они дружат с бесами...
– Это молоко кислое? – кивнув на
стоящий передо мной кувшин, с улыбкой поинтересовалась мама. – Ты
видел, как я целую лягушек, или знаешь хоть одного моего знакомого
беса?
– Не... – потряс головой я и
насупился. – Но почему они тогда...
– Скажи ребятам, что ведьмы
высушивают дуракам языки, – несмотря на улыбку, в голосе матери
проскользнули железные нотки, – и попроси, чтобы они передали это
своим родителям...
Я открыл глаза и поморщился, глядя
на щели в потолке и все ещё находясь под впечатлением сна. По крыше
барабанили капли начавшегося ночью дождя, вставать не хотелось, но
сегодня слишком много забот, чтобы позволить себе валяться в
кровати. Ещё этот сон...
Мать снится мне уже который день
подряд, и это странно, поскольку раньше она никогда мне не снилась.
Столько зим прошло уже, и вот на тебе...
Нет, мама не была ведьмой. Простой
люд считает ведьмами всех красивых женщин в округе, а уж ту, что
сумела «околдовать» герцога...
Сколько себя помню, мы жили в
небольшом домике в лесу возле кургана. Мне, пацану, всегда казалось
это непонятным: с учетом того, что герцог меня официально признал.
Странная была у нас жизнь… К матери из Кеная постоянно приезжали
какие-то важные люди. Я помню это… Только мне неизвестно, что им
всем от нее было нужно. Помню деревню неподалеку от дома, троих
ровесников-пацанов, красивую светловолосую девчонку и старого лера
-десятника, что учил меня обращаться с мечом, но… совсем не помню
отца.
Мама никогда ничего о нем не
рассказывала, а на все вопросы отшучивалась. Мне неизвестно, что
произошло между нею и герцогом, но мать никогда не выглядела
обиженной или брошенной. Никогда не плакала... Ухаживала за
курганом, лечила деревенских, учила и воспитывала меня.