[1]Аба́к – это примитивноесчётное
устройство, для облегчения арифметических действий.
Близкий родственник и прародительсчётов.
[2] Са́пиенс — от го́мо са́пиенс (лат.
Homo sapiens) — человек разумный.
Глава 4
Я решительно вошла в кухню и
обратилась к приветливой поварихе:
— Любава, дай мне, пожалуйста,
большое пирожное. Мне нужно стресс заесть. И ещё — капучино. Этот
невозможный мужчина мне все нервы сегодня вытрепал. — Пройдя к
столу, я устроилась и опёрлась на него локтями.
Домовушка, посмеиваясь, молча
поставила передо мной тарелочку и, вынув из холодильника торт,
водрузила на стол. Рядом поставила ещё одну пустую тарелку, так как
она уже знала, что я не люблю крем и обычно обрезаю его и
откладываю в сторону.
— Спасибо. Я сама отрежу, ты не
отвлекайся. — Я вяло улыбнулась и оттяпала себе большой кусок
торта.
Но только я поднесла ко рту ложку с
кусочком, как за моей спиной раздались шаги и голос Эрилива.
— Любава? Дай мне, пожалуйста,
большой кусок торта или пирожное. Мне нужно заесть стресс. Эта
невозможная женщина все нервы уже мне вымотала.
Любава хрюкнула от смеха, а я
медленно обернулась, сверля взглядом своего телохранителя.
— Эрилив, вы присаживайтесь. —
Любава, улыбаясь, указала ему в мою сторону. — А тортик уже на
столе. Кофе хотите?
— Хочу. — Он кивнул и прошёл к
столу.
Секунду постояв, сел рядом. А затем
отрезал от торта кусок, положил его на пустую тарелку, под моим
взглядом невозмутимо снял с него крем, убрав и розочку сверху. Я
только, приподняв бровь, наблюдала за этими манипуляциями. А он так
же, не говоря ни слова, утащил мою тарелку и сгрузил на неё весь
крем.
— А… — собралась я возмутиться.
Но Эрилив зыркнул на меня и
пододвинул тот кусок, который уже лишился всего жирного великолепия
и масляных украшений. А себе оставил мою прежнюю тарелку, где
теперь помимо куска торта лежал ещё и отрезанный крем.
— Всё равно ты крем не любишь, —
соизволил объяснить мне свои действия лирелл и начал молча есть
десерт.
Я вздохнула и последовала его
примеру. Так же, молча, мы выпили и кофе, который через пару минут
принесла Любава. Хотя нет, сначала Эрилив насыпал в одну чашку
чайную ложку сахара, размешал и пододвинул мне. Я кивнула, с
интересом наблюдая, как он насыпал три ложечки сахара себе. А вот
потом мы в тишине, нарушаемой только стуком ножа о доску и шипением
чего-то жарившегося на плите, пили кофе. Я — капучино, он —
чёрный.