Пришлось додумывать, что на Мурмановом берегу такие же порядки, что и на Свейской земле. Женщина у нас равна мужчине, но не подменяет его. Как левая нога не заменяет правой. Обе важны и нужны. Впрочем, вполне может быть, что на дальнем севере Российской Империи действительно такие же порядки.
— Понятно, — кивнула она, — далеко же тебя закинуло. Ну, а лупил почти каждый день. Пока не померла.
Я только рот раскрыл, не найдя что ответить.
— Да, такой вот поворот.
— И, что потом? Сколько тебе тогда было?
— Тринадцать.
Я подождал, давая понять, что на первый вопрос тоже хочу услышать ответ.
— Тебе правда интересно?
Закралось плохое предчувствие, но не отступать же. Кивнул.
— Он опять пьяный был. Может чуть переусердствовал, да и залепил матери вот сюда, — показала она на висок. — Она быстро умерла. Папка ещё, представляешь, — хихикнула она, — тряс её, пихал, мол, чего тварь прикидываешься. Ну, а потом что-то там в его долбанутой башке переклинило и полез он ко мне, ну, чтобы трахнуть, а я взяла да и пришибла алкаша вонючего.
— Чёрт подери! — с трудом удалось вымолвить. — Я не знаю что сказать… а потом куда? Что было?
— Сбежала, — улыбнулась она. — Ну а что ещё было делать? Ему бы за мать ничего не было. Бабу надо молотом, чтобы была золотом. А вот мне за батьку бы такое устроили, перед смертью, что у тебя аппетит пропадёт, если сказать.
— Да уже, — буркнул я.
— Понимаю, Игорь. Поэтому стараюсь не рассказывать особо ничего. Навидалась, знаешь ли.
— Это точно. Но ты, вроде бы, не особо переживаешь, да?
— Ага, — широко и искренне улыбнулась девушка.
Вскоре к нам подошёл служка и пригласил в комнату. Идти не далеко — на первом этаже. Под впечатлением от услышанного, жажда скорей затащить Марину в постель поутихла. Неожиданно для себя, я проникся тяжёлой долей, выпавшей на её плечи. Пусть и самой жертвой обстоятельств эта тяжесть не ощущается.
“Семь Морей” действительно отличное место — комната оказалась большой, с ширмой для принятия ванны, широкой кроватью, шкафами, столом и двумя стульями с высокими спинками. Несколько свечей щедро наполняют её светом, а на полу распростёрся шикарный ковёр.
Стол полон еды и напитков, а под ванну напихали раскалённых кирпичей, чтобы вода медленнее остывала. Служка поклонился и вышел, а я задвинул щеколду на крепкой двери.